– Лорд Гаскелл Маклин.
Девушке показалось, что он ударил ее, так жестко прозвучали его слова, обращенные ко всем, но к ней – в первую очередь.
Мужественное загорелое лицо Рэма, обрамленное каштановыми кудрями, в свете фонаря казалось золотистым. Чистые голубые глаза поблескивали, тонкий прямой нос придавал надменный вид.
Иден, не выдержав напряжения, неожиданно для себя встала. Джеймс тоже поднялся.
– Иден, что случилось?
– Ничего. Просто… Просто мне нужно выйти на воздух.
Дрожащая рука коснулась корсажа, она слабо улыбнулась, словно прося у всех прощения. Все мужчины быстро встали, прощаясь с девушкой, только шотландец поднялся словно нехотя, не отрывая глаз от округлости груди, которую Иден тщетно пыталась заслонить от его взгляда.
– Я провожу тебя, – Джеймс отодвинул ее стул, но Иден остановила брата.
– Нет, все в порядке, Джеймс, я сама. Я ведь тоже новичок в море. И, как говорит доктор Шонветтер, меня ждет немало удивительного, – она улыбнулась каждому, за исключением Рэмсея Маклина, и вышла. Когда дверь закрылась, Иден прислонилась к дощатой стене коридора. Воздух был наполнен соленым запахом волн. Девушка судорожно вздохнула.
– Ты просто устала от всех перемен, – шепотом сказала она самой себе. Плечи ее задрожали, Иден задохнулась от раздражения. – И этот грубый шотландец здесь ни при чем!
ГЛАВА 2
Желтый огонь фонаря освещал каюту Иден робким светом. Девушка развязала шнуровку корсажа, высвободила руки из рукавов, и платье мягко скользнуло вниз. Прежде чем убрать его в сундук, Иден, несмотря на прохладу, несколько минут с удовольствием созерцала мягкий бархат цвета чайных листьев. Пальцы ласково гладили довольно глубокий вырез, отороченный кружевом, скользнули по высокому корсажу с вышитыми шелком виноградными листьями и украшенному крошечными жемчужинками. Раньше у нее никогда не было таких роскошных платьев – это Джеймс заказал его незадолго до отъезда.
Вздохнув, Иден быстро облачилась в теплую ночную рубашку. Она распустила волосы, тщательно расчесала кудри, затем умылась и протерла лицо розовой водой. Холод наконец-то добрался до нее, и девушка, дрожа, взобралась на довольно высокую койку, накинула одеяло на плечи и, чувствуя себя неуверенной маленькой девочкой, расправила его.
Ей не хотелось думать о возвращении домой, хотя последние шесть месяцев она только и мечтала об этом. Приближающийся отъезд занимал тогда все мысли – на уроках, во время приемов пищи под строгим надзором классной дамы. Иден так хотелось, чтобы семья гордилась ею. Хотелось, чтобы все увидели – она выросла и стала настоящей леди.
Конечно, она волнуется – предстоит долгое путешествие. Иден плохо помнила поездку в Англию, ведь прошло уже пять лет. Джеймс говорил, что на этот раз они поплывут в первом классе, и Иден казалось – могло бы быть побольше удобств и чуть потеплее. В ее мечтах морская прогулка представлялась очень романтичной. Но все оказалось совсем по-другому – холодно, неуютно, беспокойно.
Джеймс воспринимал все как должное, он готов путешествовать и путешествовать. Двое других приличных пассажиров явно считали путешествие небезопасным предприятием, но из вежливости не обмолвились об этом ни словом. Вообще-то она вполне могла проводить больше времени в своей каюте и предаваться обычным занятиям – чтению, вышиванию. И избавиться от странной, необъяснимой неприязни, которую питает к ней мускулистый нецивилизованный шотландец.
Странное чувство охватило Иден, когда она вспомнила пронизывающий взгляд голубых глаз, столь бесстыдно изучающих ее. Создавалось впечатление, что в ее присутствии он никого больше не замечал, а внимание Маклина трудно назвать приятным. Иден передернула плечами, словно стараясь стряхнуть его раздевающий взгляд. Ее охватила непонятная тревога.
Девушка вздохнула, стараясь забыть длинные ноги, ироничную усмешку, которую невозможно изгнать из памяти. Почему ее тоже неотрывно тянет смотреть на него? Возможно, это пережиток ее детских привычек – непосредственное общение с братьями? Если чувство неловкости связано с этим, очень хорошо, что удалось обнаружить пробелы в своем воспитании. Придется поработать над формированием нужных качеств. И хорошо, что она может правильно размышлять обо всем – какое облегчение!
Свернувшись на койке, Иден подтянула колени к подбородку. Затем решила ослабить узел панталон на икре. Протянув под одеялом руку, она потянула за шнурок, а затем ловко закатала шелк выше колена. Подчиняясь странному желанию, Иден поддернула вверх ночную рубашку и начала рассматривать свои колени, икры, лодыжки и маленькие ступни. Ее пронзило непонятное чувство вины, и девушка быстро окинула взглядом тихую каюту – ни девичьего смеха, ни упреков классной дамы, которой подобное поведение вряд ли бы показалось приличным.
Иден упрямо сжала губы, продолжая изучать свои ноги: одна, облаченная в шелк, другая – обнаженная, как в первый день рождения. Она подняла голую ногу, повертела ею в воздухе, любуясь изящным изгибом и нежной гладкой кожей. Ничего постыдного она не ощущала.
Нахмурившись, девушка встала и достала чистые простыни, которые взяла с собой. Аккуратно расправила белую ткань на своей узкой постели.
Она почти закончила заправлять кровать, когда дверь в каюту с грохотом распахнулась. В этот момент Иден стояла на кровати на четвереньках, ягодицы четко вырисовывались под ночной рубашкой. В ужасе она повернулась, натягивая рубашку на голые ступни. Руки судорожно сжали ворот.
– Джеймс! – возмутилась Иден, увидев брата, занимающего весь дверной проем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131