И вдруг сообразил, что Уитни и не думает сопротивляться. Он настороженно оглянулся на нее и с ужасом уставился на ее позу и лицо. Она полулежала на скамье, опершись на локоть, с глазами, сияющими, как изумруды, с полуоткрытыми губами, а ее тело с прижатыми к его боку бедрами освещали языки яркого пламени. Он весь затрепетал.Преодолев себя, Гарнер снова занялся корсетом и потянул его на бедра, понимая, что вместе с ним тащит вверх и ее рубашку. Он застонал от досады, резко встал и поставил Уитни на ноги.Сейчас она станет вырываться, лягаться или стаскивать ненавистный корсет… Но она покорно опустила руки, позволяя ему подтянуть корсет на бедра и на круто изогнутые ягодицы. Он выдернул из-под него рубашку и опустил ее, стараясь не обращать внимания, как корсет сжимает ее нежные гладкие ягодицы, скользя по ним вверх. Но тепло и нежный запах розы, исходившие от ее тела, очаровывали и вызывали в нем смятение.Вскоре корсет встал на место, подчеркнув ее тонкую талию, и подпер и без того высокие груди, отчего твердые соски дразняще выставились вперед. Гарнер поспешно убрал руки, но потом решил закончить дело и спрятать эти соблазнительные бутоны. Тяжело вздохнув, он взялся за корсет и подтянул его еще выше, коснувшись гладкой нежной кожи, отчего по его телу пробежала сильная дрожь. Он напрягся, приказал себе не обращать внимания на свое состояние и с силой повернул ее к себе спиной, чтобы затянуть сзади шнурки. Уитни по-прежнему не сопротивлялась. У Гарнера так сильно тряслись руки, так оглушительно стучала в висках кровь, что он едва соображал, куда просовывать шнурки. Невольно его взгляд отрывался от шнуровки и с жадным восхищением устремлялся на изгиб ее стройной шеи, на ее обнаженные плечи, на затянутую корсетом талию и восхитительные округлости полных соблазнительных бедер. Его охватило непреодолимое желание прижать эти ягодицы к своему телу… обвить руками эту узкую талию… освободить эти пышные груди…Он замер, внезапно осознав, что в этой борьбе Уитни предоставила сражаться вместо себя его импульсам. Без единой ласки и поцелуя она довела его до крайнего возбуждения. Она угадала его слабое место, его непреодолимое влечение к ней и воспользовалась им против него же. Ей ничего не стоило лишить его самообладания, все равно как развязать плохо завязанный узел. А что же дальше? Она окончательно подчинит его себе, лишит остатков воли и самоуважения?Уитни почувствовала, как Гарнер весь напрягся, и медленно обернулась к нему, пытаясь угадать по его лицу, ждет ли он, чтобы она его обняла.Но он неуверенно шагнул назад… еще один шаг… и еще. С каждым шагом смятение, отражавшееся на его лице, усиливалось. Он остановился только у самой двери.— Атеперь, — с трудом выговорил он, — пусть они оденут тебя, как это подобает леди, черт побери!Когда дверь за ним со стуком захлопнулась, Уитни охватил стыд и полная растерянность. Господи, как же заставить его снова ее обнять? Но вскоре она упрямо подняла голову, а в ее глазах зажегся решительный огонь. Очевидно, одной Далилы недостаточно. Здесь нужна еще и Дэниелс.И вот портниха принялась бесконечно то одевать, то раздевать ее, заставляя поворачиваться так и сяк. Но после первоначального сопротивления и вмешательства Гарнера Уитни оказалась вполне послушной моделью. Маделайн согласилась помочь выбрать подходящие ткани только потому, что Гарнер отвел ее в сторону и пригрозил, что представит Уитни ее обществу голой, если она откажется помогать. Уитни покорно стояла, позировала, поворачивалась и примеривала наметанные платья. И когда перед ней разворачивали рулоны роскошной ткани, кружева и ленты, к ее удивлению, ей хотелось погладить и поднести их к свету, чтобы как следует рассмотреть.Оказалось, что с тех пор как тетя Кейт уехала жить к ним на границу, в моде произошли значительные изменения. Корсеты были более короткими и не так стягивали тело, в моду вошли платья с приподнятой талией, а нижние юбки теперь крахмалили меньше и не делали их слишком пышными, так что они уже не слишком сковывали движения. Стали модными более мягкие ткани, которые ложились изящными красивыми складками. Чулки были шелковыми и прозрачными, и Уитни помедлила, прикрепляя подвязку, припомнив слабость Гарнера и к подвязкам. Тогда ей показалось странным, что его возбуждает такая обыкновенная вещь, как чулки. Но ведь она не видела таких тонких и гладких чулок!В процессе обсуждения каждого предмета одежды, фасона и цвета каждого платья у Уитни постепенно проявлялся интерес к дамским нарядам. И поскольку при этом о деньгах речь не заходила, она успокоилась и с удовольствием выбирала фасоны платьев, удивляясь тому, как много их требуется для того, чтобы одеваться как настоящая леди: для верховой езды, для дома, для визитов и даже отдельные утренние, дневные и вечерние. И хотя Маделайн уверяла, что о бальных платьях можно не думать, маленькая портниха отвергла ее советы, заявив, что мистер Таунсенд особо оговорил их… «он сказал что-то насчет бала у Хэнкоков». Вырвавшийся у Маделайн стон досады можно было услышать на границе Уэстерморлендского графства.Наконец поздно вечером портниха удалилась, оставив Уитни с тремя готовыми платьями и обещанием сшить еще двадцать. У нее болела голова, а глаза пощипывало от сильного запаха краски, который исходил от новых тканей. ПредусмотрительнаяМерси принесла ей поднос с ужином, и Уитни немного поела и, усталая, но довольная, забралась в теплую мягкую постель. Сегодня она должна как следует выспаться. Эта ночь будет последней, которую она проведет без Гарнера… если она хоть что-то в нем понимает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143