А потом она приникла к нему с потемневшими от ужаса глазами, отказываясь верить опасности, которая грозила ее отцу.Измена… Боже милостивый! Он закрыл глаза, когда страшный смысл этого обвинения проник в его сознание. Разве мог он думать, что власти извратят его заявление и обвинят Блэкстона Дэниелса в том, что он является предводителем бунта, и в измене? Он вспомнил о приказе полковника Гаспара арестовать Блэкстона: ему нужны были пленники, доказательства… Будь он проклят! «Об этом позаботится суд», — усмехался он злорадно. Гарнер только теперь начал понимать, что тот имел в виду.Выражение поколебленного доверия в глазах Уитни снова укололо его. Он хотел зайти к ней, успокоить ее, но имеет ли он на это право? Гарнер бессознательно крепко стиснул круглую ручку двери.Уитни стояла у окна, глядя на мутный свет фонарей, обхватив себя руками. Ее напряженная поза говорила о том, что она пытается осознать новую, ужасающую реальность. Она обернулась, когда Гарнер подошел ближе, и ее опрокинутое лицо заставило его остановиться. В напряженной тишине они с болью смотрели друг на друга.— Ты об этом знал? — прошептала Уитни.Гарнер похолодел. Однажды он задал ей точно такой же вопрос. И тогда он больше поверил обстоятельствам, чем ее честному сердцу. И сейчас он мог только молиться, чтобы она верила ему больше, чем когда-то он ей.— Нет, Уитни, не знал. — Каждое слово было подсказано ему сердцем. — Я арестовал его за контрабандное производство спиртного, только за это. Я понятия не имел, что ему предъявят обвинение в измене. Поверь мне, в противном случае я ни за что его не схватил бы.На лице Уитни отражались противоречивые чувства. Она хотела ему верить, но могла ли? Его вызывают свидетельствовать против ее отца, представить доказательства его измены. Зачем же его вызвали, если ему нечего сказать?Гарнер читал на ее лице сомнения и ничем не мог их развеять, он чувствовал ее боль, но не мог облегчить ее.— Я люблю тебя, Уитни!— Я тоже тебя люблю, Гарнер, — прошептала она безжизненно, раздираемая между любовью и отчаянием, и глаза ее вдруг заблестели от слез. — И своего отца я тоже очень люблю.Гарнер кивнул, бессильно опустив руки. На этот раз он не мог защитить ее, ведь самая страшная угроза для ее любящего сердца исходила от него самого.Гарнер повернулся и вышел. Спустившись вниз, он выбежал в ночь, которая встретила его порывами ледяного ветра. Но он нарочно поднял голову, словно желая, чтобы этот холод заморозил терзающую его боль.Дверь личного кабинета Байрона оставалась приоткрытой, после того как он в бешенстве ворвался в него. Вдруг он услышал, что она снова открылась и с силой захлопнулась. Он круто обернулся, ожидая нового скандала с Гарнером или с Эзрой. Но у дверей стояла Кейт Моррисон со сложенными на груди руками. Лицо у нее пылало от возмущения, а карие глаза метали обжигающие молнии.— Какого черты вы…— Вы самый черствый и бессердечный негодяй, которого только земля рождала! — бросила она ему, не двигаясь с места. — Неужели вам совершенно чужды самые обыкновенные человеческие чувства?— Как вы посмели ворваться сюда?! — заорал было Байрон на Кейт, но тут же перешел в оборону. — Я имею право гордиться достижениями моего сына, и никто это у меня не отнимет. — Он повысил голос, и его серые глаза потемнели. — Я годы этого ждал — возможности пожать руку моему сыну в момент такого триумфа.— Триумфа? — Кейт пронзила его презрительным взглядом. — Вот как вы это называете? Триумфом? — Глубина его самодовольства, эгоизма вызвала у нее отвращение. — Речь идет об отце Уитни! Блэк Дэниелс — ее отец, понимаете вы это или нет?! Гарнер арестовал его в Рэпчер-Вэлли, а теперь его вызывают дать показания против тестя.Лицо Байрона застыло, и возмущение уступило место растерянности.— Ее отец?— Да, отец Уитни. Тот, от которого вы с такой готовностью советовали освободить общество, — тесть Гарнера! — Кейт видела, что ее гневные обвинения проникают сквозь толстую кожу его себялюбия и высокомерия.— Черт, откуда же мне было знать? — загремел он, сожалея, что в свое время не произвел более тщательного расследования обстоятельств брака сына, особенно когда услышал, что Гарнер арестовал ее отца. — Господи, изменник! Я… я только сегодня впервые услышал его имя!— Потому что вас не интересовало, кто такая ваша собственная невестка, верно? Да и почему бы она стала вас интересовать, если для вас даже родной сын является чужаком! — нападала на него Кейт. — Вы даже не знаете… Вам совершенно безразлично, что он любит Уитни… и что она любит его. И для вас, вероятно, ничего не значит, что, если он выступит против ее отца, это его убьет! — Охваченная яростью, она неосознанно еще больнее уколола Байрона. — Впрочем, вы не способны этого понять, потому что у вас нет ни малейшего представления, что значит кого-то любить.Он мог только отчасти винить ее за тот водоворот чувств, который бурлил в его душе. Горящий презрением взор Кейт взволновал его. До сих пор ни одна женщина не осмеливалась так задеть его гордость, как это сделала Кейт. Его зачерствевшее сердце вдруг заныло от непривычной боли, а тело охватил жар примитивного желания.— Эзра верно сказал! — как раз в это мгновение насмешливо произнесла Кейт. — Вы начисто лишены способности испытывать человеческие желания. Именно поэтому вы унижаете и презираете их в других.— Нет желаний? — Он схватил ее за плечи и с силой притянул к себе. — У меня нет желаний, да? — Он впился в губы Кейт страстным поцелуем, прижимая ее к себе и давая ей убедиться, что это далеко не так.Она хотела что-то возмущенно возразить и уже приоткрыла губы, но он мгновенно этим воспользовался и проник в глубь ее рта языком, заставляя признать несправедливость своих обвинений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143