И все были поражены, увидев Уитни в роскошном платье с высокой талией из бледно-зеленого бархата, отделанном кружевами и атласными лентами. Ее густые волосы были завиты и высоко подняты в сложной прическе, а на плечах лежала ажурная кружевная накидка, скрепленная камеей из слоновой кости. Уитни удивительно грациозно ступала в туфлях на высоких каблуках и, казалось, чувствовала себя совершенно непринужденно в новом одеянии. Никто не смог отрицать, что она была олицетворением жены, достойной Таунсенда.В тот день за столом сидевшие друг против друга Уитни и Гарнер обменивались сияющими и выразительными взглядами и едва притронулись к еде, лишив аппетита всех остальных. Поразительное превращение Уитни и восхищенное внимание к ней Гарнера вызвали у Байрона раздражение, так что после завтрака он сразу уехал в контору. Маделайн посматривала на них стиснув зубы и, выйдя из-за стола, с величественным видом отбыла в свою комнату. Эзра, который все время пристально наблюдал за ними, укатил в свой кабинет с весьма многозначительной ухмылкой. Уитни и Гарнер остались одни и провели день в запоздалой экскурсии по Таунсенд-хаусу, затем прогулялись по зимнему Бостону. Их взгляды и руки часто встречались, и каждая восхищенная улыбка подчеркивала характер установившихся между ними новых отношений.Но к вечеру, когда все собрались в гостиной, общее раздражение всех Таунсендов несколько омрачило их радостное настроение. Чувствуя неодобрение близких, Гарнер неохотно заговорил о делах.Уитни почувствовала, что он удаляется в недоступную ей сферу, и сердце у нее упало. Она добивалась осуществления третьего условия их брачной сделки, полагая, что больше ей ничего не нужно. Но вот всего один день назад Таунсенд признал в ней желанную жену, а она, как настоящая Далила, уже хочет большего. Ей вдруг пришло в голову, что когда отец говорил о «средствах к жизни», он имел в виду не только обеспечение крыши над головой, еду и одежду; вероятно, он имел в виду общую жизнь, участие одного из супругов в жизни другого, совместное переживание всех ее перипетий. Уитни поймала скрытую улыбку и выразительный намек в глазах Гарнера и успокоилась, поняв, что вскоре он придет к ней на ночь. Но в ней возникло ощущение какой-то странной пустоты, и она задумалась, смогут ли они когда-либо делить нечто большее, чем только постель.На следующее утро Гарнер отправился в контору, предоставив Уитни провести этот день по своему усмотрению. Она бродила по дому, стараясь не смущать слуг своим услужливым или, напротив, слишком независимым видом, и, в общем, ей это удалось. Но днем, сама того не желая, глубоко задела Маделайн, спросив, чем она занимается весь день, каждый день. Вместо ответа та лишь смерила ее злым взглядом, собрала свое шитье и в бешенстве ретировалась.Через минуту Уитни уже стояла перед кабинетом Эзры, придумывая, под каким бы предлогом зайти. Ничего не надумав, она хотела уйти, но, повернувшись, столкнулась лицом к лицу с самим Эзрой, который подкатил в своем кресле. Он поднял голову как раз вовремя, чтобы не наехать на нее, остановился и с необычным для него волнением стал разворачиваться.Но деревянные колеса зацепились за ковровую дорожку, и старик никак не мог их освободить. С покрытых пледом колен что-то упало на пол и покатилось к ногам Уитни. Бутылка… бутылка коричневого стекла с узким горлышком, а в ней какая-то жидкость. Уитни подняла ее, посмотрела на Эзру, который весь ощетинился, покраснел и испуганно втянул голову.— Уйдите с дороги, женщина! — проворчал он, решив придерживаться тактики нападения и пытаясь развернуть кресло в прежнее положение.— Вы уронили вот это.Но он раздраженно нахмурил кустистые брови, оттолкнул ее руку с зажатой в ней бутылкой и покатил к своей двери. Когда Эзра проехал мимо, Уитни услышала отчетливый звон еще нескольких стеклянных бутылок, спрятанных у него под пледом. Перед самой дверью на пол упала еще одна бутылка и покатилась к порогу.Желтоватое лицо Эзры густо покраснело, но он решительно двинулся вперед, предоставив Уитни подобрать вторую бутылку и идти за ним. Она догнала его уже в кабинете и встала перед ним, когда он упрямо катил к письменному столу, заваленному бумагами. Поддавшись импульсу, Уитни схватила свисающий конец пледа и потянула его.— Что?! — возмущенно закричал он и отчаянно вцепился в плед, но не удержал. Под ним прятались еще четыре бутылки. Эзра съежился, метнув на Уитни из-под насупленных бровей яростный взгляд.Она невольно отметила его нелепый вид, затем посмотрела на две бутылки, которые держала в руках. Смесь гордости и обиды на его морщинистом лице странным образом тронула ее, напомнив дядюшку Джулиуса и дядюшку Балларда с их детским упрямством. Уитни откупорила одну из бутылок и понюхала содержимое. Крепкий аромат наполнил голову и проник в кровь. Ром! Она прикрыла глаза, впитывая и исследуя запах. Затем перевела испытующий взгляд на деда Гарнера, пойманного за воровством спиртного. Он угрюмо и настороженно смотрел на нее, словно ожидая, что она скажет. Уитни молчала, и старик еще больше насупился.— Вы им расскажете? — мрачно спросил он.Она выпрямилась и задумчиво посмотрела на него, сообразив, кого он имеет в виду.— Мне кажется, человек имеет право в собственном доме пропустить рюмочку-другую.— Здесь моих только десять процентов. — Эзра искоса посматривал на нее. — Они не оставляют мне ничего. С тех самых пор, как меня разбило параличом, мне дают только стакан вина за ужином. — Он смешно дернул острым носом. — Да и то наполовину разбавленного водой. Просто кислятина и ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143