– вскрикнула Антония, сжав ей руку. – Вы чувствуете мою ладонь? Вы меня узнаете?
Клео открыла глаза, растерянно посмотрела на обступивших ее людей, сообразила, что приняла за покойного супруга другого мужчину, узнала и Антонию и, произнеся ее имя, вновь погрузилась в целительный сон. Антония от радости обняла Ремингтона, и он поцеловал ее.
– Надо сейчас же сообщить всем эту замечательную новость! – воскликнула Элинор и выбежала из комнаты – оповещать всех о выздоровлении Клео.
Вскоре спальня наполнилась женщинами в неглиже, они плакали и смеялись, обнимались и поздравляли друг друга. Воспользовавшись суматохой, Ремингтон обнял Антонию за талию и увлек ее к двери.
– Что ты собираешься со мной сделать? – с замирающим от сладкого предчувствия сердцем шепотом спросила она.
– Возле Клео подежурит Элинор, – сказал он. – А тебе необходимо отдохнуть. Я уложу тебя в постель, а потом уеду домой.
Он вытащил Антонию за дверь и увлек ее по коридору в комнату. Там он запер дверь на ключ и, обернувшись, взглянул на нее так, что у нее мурашки побежали по коже.
– Ты обещал уложить меня в постель, – пятясь, пролепетала она.
– Именно это я и намерен сделать, – сказал он и стал раздеваться.
Антония какое-то время молча наблюдала, как он срывает с себя одежду, потом, запинаясь, произнесла:
– Но ведь ты собирался уехать к себе…
– Да, в конце концов мне придется это сделать, – с разбойничьей ухмылкой подтвердил Ремингтон, отшвырнув на стул брюки. – Займись лучше сама своими пуговицами, дорогая! Мне бы не хотелось портить твое чудесное платье.
Антония принялась расстегивать бесчисленные застежки, чувствуя, как часто и гулко бьется в груди сердце и наливается жаром тело. Он хочет обладать ею! Разве не об этом она втайне мечтала все эти дни – отдаться любимому мужчине и растаять в его объятиях.
Ремингтон пришел ей на помощь, сгорая от нетерпения поскорее увидеть ее обнаженной. На пол стали падать корсет и юбки, нижнее белье, чулки и туфли. Оставшись голой, Антония взглянула на обнаженного Ремингтона и ахнула, пораженная пугающими размерами его напряженного мужского естества и решительным видом. Стыдливо прикрыв руками груди, она покраснела и опустила глаза. Впервые в жизни она лицезрела такое великолепное обнаженное мужское тело. И это зрелище заворожило ее. Она закусила губу и украдкой снова взглянула на Ремингтона. Он подошел к кровати, откинул покрывало и обернулся.
На этот раз глаза Антонии едва не вылезли из орбит от увиденного в деталях амурного орудия. Она затрепетала, как девственница перед неминуемой утратой невинности. Он сочувственно улыбнулся и, подбоченившись, скользнул по ней плотоядным взглядом.
– Успокойся, любимая, не надо стесняться того, что естественно. Между нами не должно быть никаких недомолвок и тайн.
Он шагнул к ней, она же непроизвольно попятилась, заливаясь густым румянцем. Груди ее набухли, соски отвердели, а по спине пробежала дрожь. Ремингтон протянул ей руку – Антония, вздохнув, протянула ему свою. Он залился счастливым смехом, обнял ее и страстно поцеловал в губы. Кровь Антонии вскипела, она прошептала:
– Люби меня! Люби меня до тех пор, пока я не опьянею от этого.
– Я так и поступлю, – глухо произнес он, целуя ее в шею. – И нам не сможет помешать даже сама королева.
С этими словами Ремингтон отнес на руках Антонию на кровать и уложил на пуховую перину. С этого момента для него перестало существовать все, кроме ее губ и роскошного тела. Она же думала только об исходящем от него жаре и восхитительных ощущениях, наполняющих каждую клеточку ее тела. Она упивалась его поцелуями и прикосновениями, радовалась, как ребенок, тому, что она ожила и снова окунулась в любовную игру.
Ремингтон целовал ее груди, шею и губы, вызывая у нее то озноб, то жар. Он согнул в коленях ее ноги и стал жадно целовать бедра, шепча:
– Не пугайся, любимая, закрой глаза, расслабься и наслаждайся.
Она покорно подчинилась и вскоре начала громко стонать, не в силах подавить восторг и то неописуемое наслаждение, которое ей доставляли его ласки. Она стиснула бедрами голову Ремингтона, запрокинула голову и стала лихорадочно двигать торсом, утратив самоконтроль. Волосы ее разметались по подушкам, ноздри затрепетали, зубы сжались, а к горлу подкатил ком.
Он сжал пальцами ее бедра, она протянула руки к его голове и стала судорожно ощупывать его шевелюру. Тело ее непроизвольно извивалось в муках сладострастия, словно бы требуя от графа еще более решительных поступков. И когда он, выпрямившись, накрыл Антонию собой, она обвила его торс ногами и вцепилась своими ноготками в его мускулистые плечи.
Он жадно поцеловал ее в набухший розовый сосок и стал его сосать, словно голодный младенец. Антония ахнула и простонала:
– Возьми же меня скорее!
Ремингтон немедленно вошел в нее, заполнив своим мужским естеством пустоту ее росистого лона, и стал ритмично двигаться, доставляя ей божественное блаженство каждым новым движением.
– Еще, еще! – умоляла его она, подпрыгивая на перине, изгибаясь и прижимаясь к нему грудью и низом живота.
Движения Ремингтона участились, у нее слегка закружилась голова и над губой выступила испарина. Она стиснула ногами бедра графа, как бы понуждая его глубже проникнуть в ее сокровенные женские тайны, и чудесный миг их полного единения наконец-то настал! Их сердца забились в унисон, и от сознания этого волшебного момента Антония охнула, вздрогнула и утонула в райском наслаждении.
Очнувшись и открыв глаза, она увидела, что граф смотрит на нее с огромной нежностью, и прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139