Когда я голоден, я свирепею.
Он ей, конечно же, нравится, заключил Ремингтон. Однако от симпатии до страстной любви – огромное расстояние. И все-таки ее признание подняло ему настроение, и улыбка не сходила с его лица на протяжении всего обеда.
Антония тоже размышляла над своими новыми ощущениями. Разобраться в них было трудно, ей пока еще было не совсем понятно, чего в ее чувствах к нему больше – уважения, симпатии или страсти. Тем не менее все ее прежние опасения и тревоги развеялись, и она непроизвольно улыбалась ему в ответ, осознавая, однако, что дело принимает серьезный оборот, куда более опасный, чем тот злосчастный эпизод в его спальне.
Отобедав, они решили прогуляться до конторы Ремингтона пешком. Ничто не сулило им встречи с репортерами, вокруг все было спокойно, и Антония совершенно расслабилась. Неприятности, как вскоре выяснилось, ожидали их уже за углом конторы. Едва лишь они свернули за него, как заметили впереди, напротив южного входа, толпу.
Прикрыв ладонью глаза от яркого послеполуденного солнца, Антония стала разглядывать это странное сборище. Мужчин в клетчатых пиджаках и огромных шляпах она не заметила, но ее смущало, что собрались в основном женщины. Над толпой пронзительно звенел голос оратора:
– Мы не допустим, чтобы из нас, свободных женщин, делали рабынь! Мы строго спросим со всех эксплуататоров за все унижения, которым они подвергли наш слабый пол. Заставим их ответить за все злодеяния в отношении безответных бедных девушек и вдов!
– Вот он, один из этих гнусных извергов! – закричала одна из суфражисток, заметившая Ремингтона и узнавшая его.
Толпа моментально наэлектризовалась. Послышались истерические возгласы:
– Хватайте его! С ним какая-то женщина, его очередная беззащитная жертва! Мы должны ее спасти!
– Так это же многострадальная миссис Пакстон! Толпа сорвалась с места и побежала к ним навстречу. И не успела Антония вцепиться в локоть Ремингтона и прижаться к нему, как их уже окружили разгневанные дамы. Потрясая в воздухе кулаками, они вопили:
– Попался, негодяй! Теперь уж тебе от нас не скрыться, мерзкий извращенец и совратитель!
Одна возмущенная особа в черном одеянии ткнула в нос графу кулачком. Он отшатнулся и попытался было вместе со своей дрожащей от ужаса спутницей прорваться сквозь ревущую толпу. Но не тут-то было, женщины сплотили ряды и не выпускали их.
– Вот мы наконец-то и увидели твое подлинное лицо! – орала, брызжа слюной и багровея от злости, толстуха. – Рядился в тогу сторонника феминизма, лицемер! Прикидывался подвижником эмансипации! Строил из себя защитничка женских прав! Ее поддержала другая женщина, высокая, худая, с желтым болезненным лицом. Она закричала, рискуя сорвать голос:
– Нам все о тебе известно, презренный гнусный плут и обманщик! Заманиваешь в свои сети доверчивых простушек и подвергаешь их безжалостной эксплуатации! Мало того, ты еще и принуждаешь их удовлетворять твои низменные мужские потребности, развратник!
– Торговец живым товаром! Мошенник! – загудела толпа. – Жестокий самец! Похотливый хищник!
Лицо Ремингтона исказилось от обиды, словно его закидали тухлыми яйцами и гнилыми помидорами. Подбородок затрясся, нос и щеки стали багровыми, а в потемневших глазах светился праведный гнев. Он явно был не готов дать достойную отповедь столь неожиданным и яростным обвинениям. Ему было дьявольски обидно, что те, кого он всегда защищал, обошлись с ним так жестоко и несправедливо. Разве он не выступал в парламенте с пламенными речами в поддержку суфражисток? Разве не опубликовывал статьи в защиту женских прав? А не он ли открыл при своей фирме курсы для девушек, желающих получить новые знания и профессиональные навыки, которые помогут им сделать карьеру? Да как им вообще могло прийти в голову, что он…
– Крепись, сестра! – обратилась одна из возмущенных дамочек к Антонии. – Мы не дадим тебя в обиду, присоединяйся к нам! Стряхни с себя узы мужского гнета! Не позволяй ему унижать тебя. Скажи во всеуслышание все, что ты думаешь о нем!
Антония не сразу сообразила, что ее просят бросить камень в ее мнимого обидчика, совратителя и эксплуататора. Поняв же это, она смекнула также, что женщины введены в заблуждение лживыми газетами. И тогда она заговорила.
– Прекратите это безобразие! – воскликнула она, заслонив собой затравленного графа. – Оставьте его в покое!
Да как вы посмели напасть на благородного лорда, словно шайка хулиганов и разбойников!
Толпа замерла, пораженная ее неожиданным заступничеством. Однако одна из неуемных стерв крикнула:
– Он же насилует женщин белым днем прямо на улицах! Его за это кастрировать мало, надо перепачкать его дегтем, вывалять в перьях, повесить и четвертовать!
– Ложь! – трепеща от негодования, воскликнула Антония. – Руки прочь от честного аристократа! Мне ли не знать, как все обстояло в действительности? Ведь это я оказалась в роли его невинной жертвы, если верить лживым газетам, выдумывающим всякую чушь ради увеличения своего тиража и барыша.
Воспользовавшись замешательством толпы, она схватила изумленного Ремингтона под руку и увлекла его ко входу в здание. Вдогонку им полетело новое нелепое обвинение:
– Он принуждает женщин выполнять унизительную работу! Превращает их в своих рабынь и безмолвных наложниц, делает из них посмешище!
Антония обернулась и крикнула:
– Я работаю в его компании, потому что обязалась это сделать, заключая с ним пари. Меня никто не принуждал, я поступила так добровольно. Не суйте нос в чужие дела! А уж если вас интересует, как его сиятельство на самом деле относится к женщинам, рекомендую вам поговорить с его работницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139