– Значит, они тебя вышвырнули.
– Я сам ушел.
– Слова, слова... – Старик с отвращением отвернулся.
– Они на меня давили. Я больше так не мог. – Коннор напрягся, ожидая ответной ехидной реплики. К его удивлению, старик тяжело вздохнул, а потом нетерпеливо фыркнул.
– Я всегда говорил, что в «Таммани» полным-полно идиотов. Просто уникальный союз идиотов. – Потом он пронизывающим взглядом посмотрел на Коннора. – Что ты теперь собираешься делать?
Значит, к этому все и шло? Коннор задумался. Старик решил захватить его в момент слабости и затащить назад в семейную берлогу.
– Не имею ни малейшего представления, – ощущая горечь, признался он.
– А я имею, – сказал его дед, наблюдая за тем, как Коннор весь сжался. Углы рта старика, обычно обвисшие, сейчас приподнялись, образуя прямую линию. Он был похож на дряхлую черепаху, попытавшуюся улыбнуться. – Тебе надо выставить свою кандидатуру в конгресс.
Коннор буквально окаменел.
– Что?
– Баллотироваться в конгресс. Отобрать место у этих чертовых ирландцев и показать им, как надо заседать в правительстве.
Коннор уставился на него, заморгал и открыл рот, чтобы сказать что-то, но не издал ни звука.
– Именно это я и говорила, – донесся голос Биби из дверей позади него. Он обернулся и увидел ее, держащую поднос с чаем. Она наблюдала за ними, облокотившись о дверь. – Веди кампанию жестко, отбери у них место в конгрессе и заставь приползти к тебе на коленях. – Беатрис внесла поднос в комнату, поставила его на стол и минуту стояла, изучающе глядя на чайные принадлежности, прежде чем поднять глаза. – Не могу гарантировать, что чай удался – это моя первая попытка. – Она встретила взгляд Коннора. – Но зато я могу гарантировать, что из тебя выйдет лучший конгрессмен, чем любой из тех, кого они выдвинут. И я знаю, что ты можешь победить.
– Вы что-то подхватили... оба. У вас лихорадка, вы бредите, – проговорил Коннор. Он ощутил, как пугающая волна тепла нахлынула и затопила его. Она была здесь. Возилась у него на кухне и, не дрогнув, не взвесив ничего, предлагала ему свою поддержку. – Я исключен из списка... вы что, не слышали?
– Не обязательно, – заявил Херст, вытаскивая из кармана и взмахнув какой-то свернутой бумагой. – Если ты внесен в списки кандидатов, они не могут так легко от тебя избавиться. Или «Таммани» придется подделать новый список. Придется немного потрудиться, но мы сможем это предотвратить. Мы сегодня уже кое-что проверили. – Он с видом конспиратора взглянул на Беатрис. – Я уговорил федерального судью, который наведет порядок и утвердит тебя в списках за два дня. Это появится во всех газетах, и мы будем особо следить за комиссией на выборах. Там будет твое имя... если ты этого захочешь.
Коннор был просто ошарашен. Он переводил взгляд со своего деда на Беатрис, и множество вопросов крутилось у него на языке.
– Но у меня нет программы... нет плакатов, мест, где можно собираться, нет доверенных лиц...
– Коннор. – Беатрис подошла, взяла его за руки и сжала их, как бы пытаясь передать ему свою уверенность. – Чем ты занимался последние шесть месяцев? Проводил кампанию, верно? Люди слышали твое имя. Они слышали, как ты выступал и вел дебаты. Они пожимали тебе руку, рассказывали тебе о своих проблемах. И ты им понравился. Если твое имя будет в списках, множество людей проголосуют за тебя. Ты уже провел самую трудную работу. У тебя есть шанс, Коннор. – Ее глаза сияли. – Не упускай его.
– Но вся эта шумиха в газетах, – проговорил он, чувствуя, как у него перехватывает горло.
– Да пошли ты подальше все эти газеты! – сказал Херст, возмущенно махнув рукой. – Сколько человек их читает? А сколько верят тому, что прочитали? Поработай головой, мальчик. – Он прикоснулся к виску. – «Таммани» может тиснуть статейку, но это может каждый... за деньги. Даже мы.
Мы? Коннор смотрел на старика, который, оттолкнувшись, встал с кресла и, шаркая, подошел к нему. Коннору казалось, что земля поплыла у него под ногами, и больше всего его беспокоило то, что целых десять лет взаимных обид и упреков больше не имели никакого значения.
– Как сильно тебе этого хочется, мальчик? – спросил Херст. – Готов ли ты как следует потрудиться?
– Вы считаете, что я справлюсь? – Коннор знал, что сейчас он спрашивает о чем-то гораздо большем, чем его политические шансы.
– Я никогда не сомневался в твоих способностях. – Голос старика звучал глухо от непривычных для него чувств. – И в твоей внутренней правоте. С годами я понял, что нет ничего более важного, чем эти две вещи. – Он тяжело вздохнул, многого недоговорив. – Если ты будешь участвовать в выборах – ты победишь.
Коннор почувствовал, как Биби взяла его за руку, и посмотрел в ее полные надежды и ожидания глаза.
– Ты действительно считаешь, что это возможно? – спросил он ее.
– Именно я убедила твоего деда, что это возможно. Коннор с трудом проглотил комок в горле, мешавший ему говорить.
– Я, должно быть, потерял последние остатки разума. – Он глубоко вздохнул, ощутив, как внутри у него все напряглось в предчувствии чего-то необычного. – Я сделаю это.
Беатрис, смеясь, обняла его. Когда Коннор поднял голову после поцелуя, то увидел, что дед желчно смотрит на них.
– Вот эта ерунда не поможет тебе на выборах, – проговорил Херст, суя ему в руки бумагу с датой, когда должно состояться слушание в суде. Потом он направился к дверям, ворча по дороге. – Мне еще надо собрать деньги на кампанию.
Коннор видел, как старик повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на них, и ему показалось, что на его иссохшем лице промелькнула тень улыбки. Потом до них донесся звук закрывшейся двери, и Коннор посмотрел на Биби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100