Она видела собственные проблемы, собственное прошлое в его глазах, и это застывшее мгновение встречи с собственными чувствами лишило ее дара речи.
Коннор тоже ощутил это. Сколько Беатрис себя помнила, впервые она не смогла снова закрыть некие внутренние двери, так долго укрывавшие ее душу от окружающего мира. Одним искренним взглядом он раскрыл перед ней все свои тайны и секреты, но именно она сейчас чувствовала себя беззащитной.
– Ну и что же вы увидели? – сдавленным голосом спросил Коннор.
– Потери. Смятение. Разочарование. Разбитые надежды. – Беатрис заговорила тише. Ее слова скорее напоминали исповедь, нежели наблюдение.
– Именно он несет за все это ответственность. – Коннор тяжело вздохнул. – Он мастер обманывать и подтасовывать факты. Он все устроит по-своему, скорее умрет, но не отступит. И поверьте мне, «по-своему» – значит, он не оставит вам ни глотка воздуха.
Беатрис была потрясена той глубиной обиды и боли, которую ему так удачно удавалось скрывать за бойкими речами и легким ирландским обаянием. Прошла минута, прежде чем она смогла оправиться и ответить.
– Я знаю, это кажется безумием, но вы должны мне сейчас поверить. Он, конечно, тяжелый человек, но все равно с ним можно договориться. Я знаю, вероятность получить разрешение сохраняется.
– Вы хотите сказать – если вы еще немного постреляете глазками, похихикаете и польстите ему?
Беатрис побледнела и отступила, уязвленная и смущенная тем, что ему так легко удалось ее обидеть.
– Мне надо немедленно выйти на свежий воздух, Элис. – Беатрис повернулась, взяла секретаршу под руку и направилась к выходу. – Здесь совершенно нечем дышать.
Коннор в смятении наблюдал, как она удалялась. Стоит ли ему отказаться от всей этой затеи, благо есть веская причина для отказа, или надо притащить Беатрис назад и любым способом заставить ее поступать разумно? Несколько глубоких вдохов и выдохов помогли ему успокоиться и собраться с мыслями, и он вспомнил о приглашении на ужин, которое получил от законодательного руководства демократической партии. Он поспешил по коридору. Как приятно снова оказаться в относительно трезвой и предсказуемой компании политиков! Они по крайней мере понимают ситуацию, когда плавают в океане, кишащем акулами.
Стоя на тротуаре, он смотрел по сторонам, ожидая, когда появится кеб, и, повернувшись, нос к носу столкнулся не с кем иным, как с самим Херстом Эддингтоном Барроу. На мгновение Коннор почувствовал себя так, словно ему нанесли удар в солнечное сплетение.
– Вот ты и приполз назад, – заявил старик. – Я знал, что этим все кончится.
Коннор напомнил себе, что ему уже не двенадцать лет, а дедушка больше не является его всемогущим опекуном. Когда ему удалось сосредоточиться, он поразился, как старик выглядит вблизи. Его кожа пожелтела и приобрела восковой оттенок, под глазами были темные круги, а щеки ввалились. Глаза, когда-то блестящие и серебристо-серые, теперь потускнели, поблекли от возраста; покрытые тонкой кожей руки стали костлявыми. Еще проглядывали черты былого титана, но в целом Херст Барроу выглядел совсем старым и удивительно хрупким.
– Я не приполз и не вернулся назад, – со свирепым спокойствием проговорил Коннор. – Я выполняю свой долг... занимаюсь своим делом... тем самым, которое ты выбрал для меня и к которому подготовил.
– Все такой же неблагодарный и дерзкий. И как я погляжу, по-прежнему держишься за юбку. – Старик ухмыльнулся. – Но по крайней мере вкус у тебя стал получше. Вдова старого Фюрста! Кто бы мог подумать! Скажи-ка мне, мальчик, – его улыбка стала глумливой, – что, черт побери, она в тебе нашла?
– То, чего ты во мне никогда не видел, – сказал Коннор, отворачиваясь. – Мужчину.
Глава 16
Тем же вечером, когда Беатрис и Элис проводили к столику в модном ресторане гостиницы, секретарша поинтересовалась мнением своей начальницы о событиях прошедшего дня.
– Как вы думаете, разрешение все-таки будет нам дано?
– Сомневаюсь, что у них есть французское вино, – с отсутствующим видом ответила Беатрис, уставившись в центр стола.
Элис нахмурилась и попыталась еще раз:
– Как вы считаете, будут новые проблемы с этим стариком?
– С чесноком? Нет, мне не надо с чесноком.
Беатрис действительно в тот момент почти ничего не видела и не слышала. Ее рассеянный вид был результатом расстройства, вызванного ссорой с Коннором.
Элис сдалась и принялась за еду.
Позже, в своей комнате, под обеспокоенным взглядом Элис Беатрис попыталась читать. Буквы, словно маленькие черные жучки, расползались по страницам. Она хотела сделать запись в своем дневнике, но обнаружила, что не в состоянии составить и одного предложения. В десять часов Беатрис с облегчением стала готовиться ко сну – переодеваться, причесываться, собираясь пройти в ванную, расположенную в конце гостиничного коридора. Газовые светильники притушили, и ровно окрашенные стены теперь не казались такими голыми. Но сейчас ничто не согревало холодный воздух в коридоре, и Беатрис дрожала, ожидая, пока освободится занятая ванная комната. Она услышала какой-то звук за спиной и оглянулась.
В нескольких ярдах от нее, скрестив руки и опершись плечом о дверь своей комнаты, стоял Коннор. Его галстук был развязан, воротник расстегнут, волосы слегка растрепаны, а лицо в приглушенном свете казалось сильно загорелым. Когда он подошел ближе, она уловила запах спиртного.
– Вы пили, – заметила она, оглядывая абсолютно пустой коридор позади него.
– Конечно, – с ленивой улыбкой признался он. – Я только что отужинал со своими друзьями-взяточниками и прочими влиятельными, «нужными» людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100