Он оставил ее здесь... просто оставил... мучиться еще одну ночь в этой крысиной норе... в камере пыток. По крайней мере ее честь не пострадала... чего бы она ни стоила. Беатрис швырнула плеть на диван. И по крайней мере кто-то знал ее имя и имел достаточно соображения, чтобы всерьез опасаться ее гнева. Она вздрогнула и поплотнее завернулась в пиджак. Они подослали красноречивого адвоката, чтобы тот уговорил ее позабыть о той боли и унижении, которые она пережила. Они или сильно недооценили ее, или слишком переоценили его. Ее мысли вернулись к мужчине, посланному вести переговоры. Высокий, элегантный, образованный, с завораживающими синими глазами и обхождением, таким же мягким, как его темные волосы. Она встречала подобных типов и раньше, но тогда их разделял стол для заседаний в правлении, ее окружала группа юристов и – она оглядела себя и покраснела – тогда она была полностью одета. Ее непредсказуемая реакция на этого мужчину была вызвана недостатком одежды, объяснила себе Беатрис. Вот почему у нее так колотилось сердце, кружилась голова, а тело горело там, где он мог его видеть...
В железном замке загремел ключ. Дверь распахнулась, появился этот человек-гора в тюрбане, Панджаб, и направился прямо к ней. Беатрис отскочила, оглядываясь в поисках оружия, которым так хорошо защитила себя до этого. Но гигант индус был уже между ней и диваном, где остались плеть и розга.
– Пошли, мэм. – Он широко, радостно улыбнулся.
– Не подходи ко мне! – выкрикнула Беатрис, отступая за диван и надеясь добежать до выхода.
Но огромные размеры не мешали индусу быть очень проворным. Одним ловким движением он сократил расстояние между ними и схватил ее за руку. Пытаясь вырваться, Беатрис выдернула руку из рукава, выскочила из пиджака, оставив его в руках гиганта, и кинулась к двери. Он отшвырнул пиджак и бросился за ней, успев поймать ее уже у самого выхода. В тот же момент Беатрис была поднята, перекинута через плечо и вынесена в тускло освещенный коридор.
– Отпусти меня, животное! – закричала она, колотя по бычьей спине великана, медленно поднимающегося по ступенькам. – Я из тебя все кишки выпущу!
– Нет, нет, мэм, – с сильным акцентом уверял ее захватчик, а его мощная лапа гладила ее по бедру, медленно поднимаясь все выше. – Красыви мэм, оччэнь кароши.
Пока они поднимались по лестнице, он продолжал гладить и похлопывать ее по мягкому месту. Беатрис вопила, крутилась, пытаясь вырваться, но безрезультатно. Потом они оказались в огромном, выложенном мрамором холле, заполненном хорошо одетыми мужчинами и полуодетыми красотками. Панджаб остановился и грохочущим голосом доложил всем, кого заинтересовало его открытие:
– Оччэнь кароши попка! – И продемонстрировал, похлопав ее сложенной ковшиком ладонью. – Да, да... оччэнь красыви.
Со всех сторон послышался хохот. Сквозь застилавшую глаза пелену Беатрис удалось разглядеть, что люди собираются по пути их следования и все хихикают и дают похабные советы. Мужчины в вечерних костюмах выскакивают из разных комнат, чтобы посмотреть, в чем дело. Некоторые, сильно поддавшие гости следуют примеру Панджаба... взваливают на плечо ближайших к ним девиц и тащат их по лестнице под визг и притворные крики ужаса. Перед глазами мелькнуло что-то красное, Панджаб остановился, и до Беатрис донесся женский голос:
– Прости, дорогая, но «Темница» мне потребовалась для важного посетителя. – Кто-то погладил ее по голове. – Ты ведь понимаешь.
Вскоре после этого ее плюхнули на середину чудовищно огромной и глубокой перины, и пока не захлопнулась дверь, она слышала, как тот же самый голос отдавал приказания. Копна собственных спутанных волос, затуманенные чувства и слишком мягкая перина мешали ей осмотреться и понять, где же она теперь находится. Беатрис обнаружила, что ее оставили в комнате, похожей на драгоценную шкатулку. Бархат ярких цветов и блестящая позолота покрывали все видимые поверхности: стены, окна, кровать и стол, зеркала, канапе и кушетки, кресла. Вся обстановка была французской – эпохи Людовика XIV. Толстые персидские ковры покрывали весь пол, у дальней стены располагался большой мраморный камин. Свечи в отполированных медных канделябрах по обе стороны кровати освещали все это великолепие, а над пленницей висел величественный балдахин с королевским гербом Людовика XIV.
Сначала переизбыток цветов и оттенков, множество форм и своеобразие стиля показались Беатрис оскорблением вкуса. Но когда она как следует осмотрелась, это впечатление сменилось ощущением безграничной роскоши. И как ни противно было это признать, комната начала ей нравиться. Она с трудом выбралась из чудовищной кровати и прошлась по комнате, разглядывая ее и одновременно не выпуская из поля зрения дверь. Вскоре появились две девицы с тележкой, накрытой скатертью и заставленной серебряной посудой. За ними вырисовывался Панджаб со скрещенными на груди руками. Гигант перекрыл выход и стоял, уставившись на нижнюю часть тела пленницы. Одна из девиц заметила, с какой яростью смотрит на него Беатрис, и замахала руками, отсылая Панджаба за дверь.
– Вот, привезли тебе поесть, – сказала она, поднимая куполообразную серебряную крышку и открывая блюдо поджаренных ребрышек, над которыми поднимался пар.
– И немного горячей воды, – добавила вторая девица и наклонилась, чтобы достать снизу тележки кувшин и полотенце.
Беатрис посмотрела на них повнимательнее и узнала ту самую женщину, которая помогала похитителям и занималась ею в первую ночь ее пребывания здесь! Ей вдруг очень захотелось остаться с девицей наедине и задать той несколько вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100