Сквозь ослепляющий туман ярости она кое-как нащупала ногой стремя и запрыгнула в седло, отстранившись от его рук. Когда они въехали на первый холм, Даймонд уже немного остыла и могла обдумать мотивы действий Беара. Он привез ее с собой не как партнера, а как марионетку: надо было показать Данверсу, что он тоже человек семейный и заслуживает доверия. А может, ей полагалось успокоить несчастную жену фермера? Мило улыбаться и держать рот на замке — вот что от нее требовалось!
Какое-то время они ехали молча. На дороге, ведущей к Грейт-Фолсу, Беар обернулся к Холту:
— Отвези жену в лагерь, а я поеду в город.
— Не трудись, Холт, — сказала Даймонд ледяным тоном, — я не ребенок и сама найду дорогу до лагеря. — Она пустила лошадь галопом и ускакала, даже не взглянув на мужа.
Она гнала во весь опор, пригнувшись к шее лошади. Ветер обдувал лицо, в ушах отдавался дробный топот копыт… Ей казалось, что скорость поможет ей забыть обиду Но сердечная боль отступила лишь на время, а в, душе пылал огонь. Наконец она остановилась, чувствуя, что ее стремление действовать еще не прошло.
Надо сделать нечто такое, что заставит Беара ее уважать… Надо доказать ему свое право на полноценное участие в строительстве его драгоценной железной дороги. Как бы она к этому ни относилась, но «Монтана сентрал энд маунтин» составляла суть его жизни. До тех пор, пока он не предоставит ей важное и постоянное место в этом предприятии, охотно разделив с ней свои заботы, она так и будет болтаться на обочине жизни Беара, запертая в дальнем уголке его сердца.
Даймонд натянула поводья. Грудь ее вздымалась, в висках стучала кровь. Самое первое, в чем нуждалась сейчас дорога «Монтана сентрал энд маунтин», — это полоса отчуждения, земля Данверса. Если ей удастся договориться с Данверсами, то Беар увидит, что жена готова ему помогать, что от нее есть какой-то толк, помимо денег. Она проворачивала и не такие сделки. Улыбка и спокойные, любезные манеры зачастую решали больше, нежели кулаки, угрозы и бешеные скачки с оружием.
Когда знойным летним днем Беар и Холт приехали в Грейт-Фолс, в городке было тихо. Они оставили лошадей у крыльца галантерейного магазина и зашагали по пыльной главной улице к салуну «Свитуотер».
— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Холт, оглядывая улицу.
— Кому-то же надо поставить его на место, — отозвался Беар. — Почему бы не мне? И не сейчас?
— Может, нам стоит поговорить с шерифом…
— Он наверняка посмотрит на это сквозь пальцы. Некрашеные крутящиеся двери сапуна скрипнули. Они вошли в зал, но там было совсем мало посетителей, занимавших с дюжину столиков. Никто не потрудился поднять головы и оторваться от своих бутылок или карт. В воздухе пахло мокрыми опилками, с помощью которых с пола убирали пивные лужицы. Мухи лениво жужжали над прокисшим пивом, впитавшимся в нелакированные деревянные столы. Каблуки Беара громко стучали по дощатому настилу и отдавались зловещим эхом в полупустой пивной. Они с Холтом подошли к длинной дубовой стойке и облокотились на нее. Толстый бармен с суровыми глазами протирал тряпкой прилавок и постепенно приближался к ним.
— Чего желаете, парни?
— Где Бичер? — спросил Беар.
Бармен оглядел Беара с головы до ног, словно прикидывая, какую угрозу он мог представлять.
— Не знаю, где он. И когда придет.
Беар встретился с угрюмым взглядом мужчины.
— Мы подождем.
Каждый раз, когда на дощатой мостовой перед салуном раздавались шаги или со скрипом открывались крутящиеся двери, у Беара внутри все сжималось. Но это оказывались или горожане-прохожие, или какой-нибудь фермер, приехавший в город за покупками и зашедший в «Свитуотер» промочить горло.
Прошел час, потом другой. К концу второго часа в пивную вошел парень, на поясе у которого висела парочка револьверов с рукоятками из слоновой кости. Он направился к стойке бара. Казалось, он только что вернулся со стрельбищ: потная рубашка прилипла к спине, и весь он, от шляпы до мысков сапог, был покрыт пылью. Беар ткнул Холта локтем в бок.
Оба узнали бандита с железнодорожного вокзала и, подобравшись, стали следить за входом в салун. Вскоре в окне появился Бичер. Он шагал к дверям; его неизменная сигара с обрезанным концом светилась тускло-красным огоньком.
Беар отодвинул стул от столика, развернувшись лицом к двери, и щелчком снял кожаную петлю со спускового крючка своего револьвера.
Каждое его движение было размеренным и осторожным. Он вдруг услышал, как тикают часы на дальней стене, и увидел, как пыльно блестит огромное зеркало над стойкой бара. Двое картежников, сидевших у окна, решили прекратить игру и встали, заскрипев стульями. Беар сидел прямой как жердь и не спускал глаз с двери.
Бичер вошел с тремя своими людьми, все были при револьверах и в пыли. Отряхнувшись, эти трое плюхнулись на стулья и крикнули бармену, чтобы он принес им бутылку виски. Бичер прошагал к бару, снял шляпу и принялся чистить свое длинное черное пальто. Обслужив остальных, бармен вернулся, чтобы налить Бичеру его обычный напиток, и многозначительно повел глазами в сторону Беара. Бичер обернулся и замер при виде своего соперника, который медленно поднимался из-за стола возле задней стены.
— Что? — спросил Бичер, придя в себя от неожиданности. — Ад уже замерз? Как же я пропустил!
— Я уверен, что там натопили специально для тебя, Бичер, — тихо произнес Беар, выходя вперед. Краем глаза он увидел, как насторожились люди Бичера, и услышал за спиной знакомый звук — Холт достал револьвер из кожаной кобуры. — Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать твои планы на загробную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99