Мы вас так будем любить и баловать, что вам придется повеселеть. А теперь до свидания: я пойду переоденусь и отдохну. К вечернему чаю я приду за вами, и мы поболтаем.
Оставшись одна, Марина села и задумалась.
Она заметила, но не поняла смысла испытующего взгляда мачехи; со своей стороны к она с любопытством рассматривала Юлианну и должна была сознаться, что вторая жена отца была очень хороша собой.
Юлианна приближалась к тридцати годам. Она была среднего роста, хорошо сложена и стройна; цвет лица был бледно-матовый, глаза большие, исчерна-серые, под густыми, почти сросшимися бровями, нос прямой с тонкими ноздрями. Во всем сказывалась натура страстная, своевольная, но привлекательная, хотя на падчерицу она произвела неблагоприятное впечатление. Марина, чуткая и впечатлительная, инстинктивно почувствовала, что та неискренна и ее не любит, несмотря на расточаемые нежности; а в глазах Юлиан-ны она подметила что-то холодное и жестокое. Несмотря на то, что Марина не давала себе полного отчета, в ней бессознательно пробуждалось чувство недоверия к мачехе.
Со дня приезда хозяйки строй дома совершенно изменился: все оживилось и пришло в движение.
Ежедневно, то к обеду, то вечером бывали гости, мужчины по преимуществу.
Как-то утром Юлианна объявила Марине, что надо позаботиться о туалетах на зиму.
— Да ведь я же в трауре, — возразила Марина, испуганная повторением прежних скучных хлопот с портнихами.
— Я знаю ваш гардероб, но он совершенно недостаточен, дорогая моя. Я очень уважаю ваш траур, но в ваши годы нельзя же замуровать себя, да и ваш отец этого не желает. Я хочу познакомить вас с семьями друзей и родственников, и нам необходимо сделать визиты. Не на больших балах, конечно, а в семейных, интимных кружках вам бывать необходимо, а на подобные случаи надо иметь подходящие туалеты.
И вот началось рысканье по магазинам и портнихам, а в результате — заказ целой серии белых и черных платьев.
Юлианна задумала поскорее во что бы то ни стало выпихнуть падчерицу замуж, чтобы избавиться от неудобной соперницы: свежая, юная прелесть Марины могла, как распускающийся цветок, скоро развернуться и быть ей опасной в деле светских успехов. Однако несмотря на твердую решимость сократить по возможности срок пребывания Марины в отцовском доме, Юлианна окружала ее всевозможными заботами и нежностями, а расчет ее был верен. Она поняла, что Павел Сергеевич обожает дочь и старается вознаградить ее за изгнание и долгую разлуку, а потому, конечно, будет благодарен жене за внимание к Марине.
Однажды утром Марина кончала, наконец, письмо к Эмилии Карловне, как вошла Юлианна. Стараясь приобрести доверие падчерицы, она часто невзначай заходила к той поболтать; но при этом избегала упоминать в разговоре имя ее матери, понимая, насколько это было неприятно молодой девушке.
— Ах, извините, милочка, вы кажется пишете и я вам помешала? — с улыбкой извинилась она.
— Нет, нет, я кончила свое письмо к мадам Коллеони и даже запечатала его. Пожалуйста останьтесь, — покраснев, ответила Марина.
— Я тоже знаю, хотя по имени только, некую Коллеони в Монако. Может быть, это и есть та самая, с которой вы переписываетесь? — расспрашивала Юлианна, усаживаясь.
— Вот именно. Мы жили у нее на вилле, где и скончалась мама. Она и ее племянник, барон Фарнроде, были очень добры ко мне и всячески помогали в это тяжелое время. Мадам Коллеони пожелала, чтобы я написала ей, а я, к моему стыду, только сегодня исполняю свое обещание.
— Я и не знала этих подробностей. Поль не любит говорить о прошлом, и я вполне понимаю и уважаю его горе. Значит, вы познакомились с моим двоюродным братом Фарнроде? Теперь я вспоминаю, что другой мой cousin, граф Земовецкий, говорил мне, что видел Реймара осенью в Монако.
— Ах, вы видели графа? Я его немного знаю. Он тоже играл в Монако и был знаком с мамой.
Марина опустила голову и не видала насмешливого взгляда мачехи.
— Я ведь лето провела у родных; а наша земля граничит с Чарной, имением графини Ядвиги Земовецкой — бабушки Станислава и Реймара. Стах вернулся из-за границы ко дню рождения графини, у которой я его видела.
— Как? У барона и графа одна бабушка? — удивилась Марина.
— Вас поражает, что у немца и поляка общая бабушка? — рассмеялась Юлианна. — Не скрою, такое сочетание довольно странно; тем не менее, факт налицо. Если вам интересно, то я расскажу вкратце генеалогию нашей семьи.
Будущее лето я думаю провести, по обыкновению, у родных, да и Поль собирается приехать туда же, после Виши; вы, конечно, будете со мной, и мне хотелось бы, чтобы вы подружились с моими и хорошо там себя чувствовали.
— Конечно, если они будут ко мне так же добры, как и вы. Я буду вам очень благодарна, если вы расскажете мне...
— Про вашу новую родню? — весело перебила ее Юлианна. — Так слушайте. Но, чтобы вы меня лучше поняли, мне придется начать издалека. После восстания 1830 г. много польских дворян было разорено, в том числе и мой дальний родственник Франциск Чарнинский, который бежал в Австрию.
Во время долгих тяжелых лет изгнания ему посчастливилось жениться на дочери какого-то банкира, будто бы миллионера, а потом попасть под амнистию и вернуться на родину. Имения его, конфискованные и проданные, были конечно безвозвратно потеряны. Тогда он купил Чарну у своей родственницы, графини Земовецкой, муж которой незадолго перед тем застрелился, оставив вдову с семилетним сыном и весьма расстроенное состояние.
У Чарнинских родилась дочь Ядвига, а когда, вскоре затем, умерла графиня Земовецкая, то они взяли к себе маленького Станислава, воспитали его и женили на своей единственной дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47