– воскликнула Мила, обнимая его и горячо целуя. – Ты говоришь – подвенечное платье, а кто будет мой жених? Я не пойду ни за кого, кроме Масалитинова; но, увы, Надя никогда его не уступит, – с негодованием и грустью сказала она.
– Уступит, беспрепятственно уступит, даже принуждена будет уступить, и очень скоро, потому что там готовятся такие события, которые коренным образом изменят жизнь и будущность Нади.
– А ты дашь мне средство, папа, чтобы Мишель не умер от моей смертоносной, опасной любви? Я люблю его и не хочу потерять.
– Я дам тебе бальзам и капли, которые ты будешь употреблять по моему указанию всякий раз, как заметишь, что отняла у него слишком много жизненной силы.
– Благодарю, папа. Но уверен ли ты, что Надя не сделает скандала? Я не желала бы открыто компрометировать себя, отнимая у нее жениха.
– Будь спокойна, все устроится к твоему полному удовольствию. Притом я надеюсь, что буду недалеко от тебя, и ты всегда можешь прибегнуть к моей помощи. Кстати, должен предупредить, что если встретишь меня в обществе под другим именем, то не должна выдавать, кто я для тебя, а тем более, что видела меня раньше. Также, если увидишь в свете графа Бельского, то тоже не должна выказывать подозрения, что тело его оживляет другая душа.
– Какая страшная и непостижимая тайна – такой подмен души, – содрогаясь проговорила Мила. – Значит, все-таки совершено убийство: жестокое и преступное деяние. Признаюсь, это лежит у меня на совести, – добавила она тихо, заметив, что лицо отца нахмурилось.
– Ты касаешься вопросов, которых не понимаешь. Борьба за существование связана с неизбежной жестокостью, а тайна смерти далеко еще не сказала своего последнего слова. Умирать никто не хочет, это верно, а приобрести новое тело – бесспорно самое надежное и лучшее средство продлить свое существование. Видишь ли, тела все созданы по одному образцу, как часовой механизм. Возьми тысячу часов; все будут ходить одинаково, только бы заводили их. Почему же душа, вышедшая из отжившего тела и поместившаяся в новое, не может воспользоваться этим организмом так же, как бы паровой машиной, налаженной и готовой быть пущенной в движение. До сих пор умение производить аватар составляло тайну черной магии, жестоко побиваемой белой, но придет время и оно уже не так далеко, как кажется, когда способ этот будет открыт и им широко воспользуются избранники судьбы. Богатые старики будут покупать молодые и сильные тела, чтобы бросать свои старые квартиры и поселяться в новых. Случаи, подобные убийству Бельского, участятся, а судить их ведь очень трудно, потому что, как может профан разглядеть своим грубым глазом, что произошел подмен души.
– Значит, ты предвидишь, отец, что в будущем убийства будут еще чаще? – смущенно и с тоской спросила Мила.
– Они будут в ином роде; теперь же, тебе и другим профанам, они кажутся такими страшными и непонятными потому, что вы не понимаете самого способа его совершения, а для невежд все непонятное кажется невозможным. О! Эти полузнайки, то есть невежды, воображающие себя «очень учеными» потому только, что одолели университет. Что это за ужасное отродье! Такой господин с гордостью именуется «доктором» химии или медицины, а в сущности он еще только понюхал науки, не углубляясь в нее.
Как лечат врачи? Следуя рутине своих предшественников; вылечат насморк или простое воспаление при пособии своей латинской кухни и считают себя великими. Но как только они очутятся лицом к лицу с какой-нибудь из нервных и психических болезней, где скальпель бессилен, они становятся в тупик, потому что видят и лечат одно тело, упорно не желая даже допустить существование чего-либо кроме плоти, а тем более понять, что именно в этом-то нечто и заключается ключ к тайне.
Истинная наука – это оккультная, ибо в ней таятся корни великих истин и причина всех вещей. То, что изучают с открытыми глазами, видя одну только материю, не имеет большого значения; настоящим же ученым становишься тогда, когда, закрыв глаза на видимое, погружаешься в пучину невидимого мира и изучаешь духовную жизнь.
Для того, чтобы быть действительно врачом, в полном значении этого слова, надо изучить астральное тело так же хорошо, как и физическое, понимать могучее влияние одного на другое, и уметь управлять невидимыми силами, как например флюидические токи, силы: солнечная и лунная, огромное влияние красок и запахов. А слепец, не замечая, проходит мимо сокровищ, расточаемых перед ним природой, а по своему невежеству совершает, конечно, больше убийств, чем мы – черные кудесники. В лаборатории вселенной имеется все, необходимое животному или растению; потому что одно дополняет другое и невидимая магнетическая цепь объединяет все три царства, – минеральное, растительное и животное, – с человечеством. Нет ничего мертвого, нет ничего бесполезного, потому что мудрая хозяйка, называемая «природой», умеет пользоваться всем. Пепел, например, кажется ни к чему не годным, а между тем сколько в нем полезных и чудесных веществ. На пепле и костях угасшего человечества зарождаются и развиваются новые творения и у настоящего врача всегда наготове неистощимый запас лекарств, ибо в великой кухне природы он найдет все, потребное ему.
На себе самой, Мила, ты видишь подтверждение сказанного мной: ни один врач не понял настоящую причину твоего болезненного состояния, и все называли его «неврастенией». Прекрасно, но ведь «неврастения» – это слово, прозвание, которое они не умеют объяснить, т. е. икс, который существует, но они не могут определить его, чтобы подвергнуть радикальному лечению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146