Но тотчас же гибкие, белые ручки снова обвили его шею и алые губы прижались к его устам, словно железо к магниту. Он уже начинал страдать и колющая боль давила его сердце, точно жизнь уходила из него. Теперь он и хотел бы, но не имел силы оттолкнуть пленительное и роковое создание, которое своими страстными лобзаниями словно высасывало его. Слабое усилие порвать сковавшую его волшебную цепь не привело ни к чему. Вдруг у него потемнело в глазах, все завертелось перед ним, голова запрокинулась и глаза закрылись. А Мила не замечала ничего. Ослепленная, она всецело упивалась живительным дыханием, огненными потоками разливавшимся по ее жилам, и, как в тумане, продолжала она свое убийственное дело, поглощая до последней капли жизнь несчастного.
В эту минуту бесшумно отворилась скрытая драпировкой дверь, и вошел Красинский. Он осторожно внес и поставил посреди комнаты широкий таз, наполненный черноватым, парившим веществом. Как тень, шмыгнул он опять в секретный коридор и принес оттуда шандал с семью черными восковыми свечами, книгу заклинаний, которую положил на стол, и треножник. Теперь Красинский был в черном трико, голову его плотно облегала шапочка с парой красных рожков, у пояса висел длинный меч, а с шеи, на металлической цепочке, спускался треугольник. Выхватив меч с кабалистическими знаками на лезвии, он начертил им магический круг, который замкнул его, вместе с тазом, наполненным кровью, и столом с шандалом. Затем Красинский поклонился на четыре стороны и запел тихим и размеренным тоном, вращая мечом над своей головой. А буря продолжала бушевать: гром гремел без перерыва, ветер ревел, а дождь вместе с градом грозил разбить стекла. Но заклинатель не обращал на это никакого внимания. На конце его магического меча загорелся зеленоватый огонек, который затем сорвался с острия, мелькнул в воздухе и зажег все семь свечей, а потом наложенные на треножник травы и угли. Комната наполнилась облаками дыма и одурявшим запахом.
– Духи стихий, – заклинал Красинский, – приветствую вас и призываю на помощь! Образуйте непроницаемый круг космических сил хаоса, за который не мог бы проникнуть ни один луч света со стороны сил враждебных. Помогите мне, подержите, дабы могло совершиться дело высшей магии, которое даст достойному и полезному духу новое орудие для его деятельности. – Баалберит! Баалберит! Баалберит! Явись на мой призыв.
Бледный, с горевшими глазами Красинский вычитывал по книге магические формулы колдовства, а затем окунул магический меч в горячую жидкость.
Точно гром потряс стены, а из таза с кровью появилось человеческое существо страшной красоты. Это была та самая личность, которую вызывали во время ночной церемонии последнего сборища. Тело его дрожало и колыхалось, словно сдуваемое ветром, и теперь ясно было, что это плотное с виду тело представлял лишь студенистую мягкую массу. Вдруг кровяная влага сразу закипела, точно и из нее вынырнула стая омерзительных уродов, которая окружила первого показавшегося человека. Ларвы эти, у которых одни лишь головы имели определенное очертание и были окружены, точно гривой, фосфорическими лучами, облепили Баалберита и, как змеи, обвились вокруг, силясь повалить его и опять втянуть в таз. Началась страшная и отвратительная борьба: Баалберит защищался, электрические искры и лучи летели во все стороны и раздавался свист, как будто над тазом кружился клубок змей. Одна из ларв проявила особенную силу и упорство; голова ее, выделявшаяся отчетливее других, дышала умом и адской злостью, а глаза сверкали, как два красных огня; тело ее, начиная с туловища, оканчивалось серым хвостом. Обвив Баалберита, как спрут, она боролась с ним грудь с грудью, отталкивая в то же время других ларв, мешавших ей свободно действовать.
Красинский махал магическим мечом, произнося заклинания, которые изгоняли адских тварей, и часть ларв с ревом отстала, рассеявшись в воздухе; упорная же гадина, о которой только что говорилось, держалась твердо и лишь чуточку отделилась от Баалберита. Воспользовавшись этим мгновением, Красинский с неимоверной быстротой вонзил свой меч ей в место солнечного сплетения; омерзительное существо, – получеловек, полурыба, – выпустило свою добычу и со стоном корчась повисло на конце меча. Затем, проткнутая магическим мечом ларва была утоплена в тазу, содержимое которого снова на миг вскипело, а в кругу остался лишь красный, точно налитой кровью и дрожавший призрак Баалберита. Красинский отер струившийся по лбу пот и сказал:
– Скоро ты можешь вступить в обладание своей новой «квартирой». Я только покончу с прежним жильцом.
Выйдя из круга, он подошел к дивану, где лежал граф с запрокинутой на спинку головой. Мила по-прежнему прижималась к его устам и густая фосфоресцировавшая сетка окутывала молодую девушку, находившуюся словно в каталепсии. Произнося формулу, Красинский начертал над ней кабалистический знак, и Мила мгновенно выпрямилась, а потом порывисто откинулась; лицо ее было сине-багровое и глаза блуждали, а покрывавшая ее светившаяся сетка соскользнула и взвилась в виде красного облака, которое огненной нитью соединялось с телом молодого Бельского. Произнеся новое заклинание, Красинский одним ударом магического меча перерубил эту огненную ленту, после чего та свернулась и вошла в пурпурное облако. В тот же миг прозвенел крик, а потом раздалось точно хрипение умирающего; светлая красноватая масса быстро сгустилась, а между Милой и безжизненным телом встал призрак – астральное тело Бельского; туловище было нагое, а на месте солнечного сплетения зияла огромная, открытая, кровоточивая рана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146