Через небольшую, узкую и стрельчатую дверь виднелась вторая комната с кроватью под балдахином. Недоумевавшая Мила со страхом рассматривала странную обстановку, но в эту минуту на пороге показалась высокая мужская фигура, направлявшаяся к ней с протянутыми руками.
– Не бойся, Мила, тебе не грозит ни малейшей опасности, потому что ты находишься у отца, – сказал он, нагибаясь и целуя ее в лоб.
– Папа, ты живешь здесь, в этом подземелье? Как же мне сказали, что ты умер? Где же ты был все время? И зачем тебе скрываться? Ведь ты – такой молодой и красивый, – воскликнула Мила, обнимая его за шею и целуя.
Красинский улыбнулся.
– Есть многое, о чем нельзя говорить, но что имеет очень серьезные основания. Со временем, дитя мое, ты узнаешь все, а пока скажу тебе только, что я установил сношения между нами с целью заняться несколько твоим воспитанием. Ты живешь, бедное дитя, непонятая, в неведении и без защиты, окруженная недоброжелательством, и даже внушая собой страх или отвращение. А между тем вокруг и вблизи тебя, – стоит только тебе протянуть руку, – есть все, что ты можешь пожелать. Ты молода, красива, богата и будешь еще богаче; ты хочешь быть любимой, – что очень понятно, – а нелепые препятствия преграждают тебе путь к счастью. Так хочешь ли ты стать моей ученицей, чтобы научиться управлять оккультными силами, которые дадут тебе все, что пожелаешь?
Мила смотрела на него в немом очаровании. Отец казался ей обаятельно прекрасным, несмотря на смертельную бледность и странный огонь в его впалых глазах; бывшая на нем длинная, черная бархатная блуза и широкий белый отложной воротник придавали ему сходство со средневековым алхимиком.
– Папа, ты – точно доктор Фауст, – нерешительно сказала она.
Красинский засмеялся.
– Не совсем, хотя в сущности, я – потомок тоже великого колдуна, пана Твардовского. А так как ты тоже происходишь от него, то тебе не подобает быть невеждой в магии. Видишь это кольцо.
Он протянул свою белую как воск руку, на пальце которой было надето волшебное кольцо, и Мила с суеверным страхом оглядела его.
– Папа, если ты – волшебник, дай мне средство, чтобы меня полюбил Масалитинов, жених Нади. Только я не хочу его смерти. Говорили, будто от моей любви умер Цезарь Висконти, жених мой, о котором я так горевала.
– Он будет твоим, дорогая моя, и не умрет. Но ты еще не ответила мне, хочешь ли быть моей ученицей?
– Несомненно. Само собой понятно, что я хочу научиться всему, что ты будешь добр мне преподать.
– Отлично, и для начала я научу тебя пользоваться кольцом, которое подарил тебе в тот раз.
Он взял кольцо, повернул его и показал Миле, что если слегка нажать камень, то с противоположной рубину стороны высовывается крошечная, тонкая и острая иголочка.
– Когда ты будешь пожимать руку мужчины, любви которого пожелаешь, нажми слегка на камень. Укол будет едва чувствителен, а тем не менее состав, находящийся в золотой иголочке, войдет в тело данного лица. Кровь загорится в нем и им овладеет настоящее любовное исступление. Но ты должна быть осторожна и лишь изредка прибегать к этому средству, потому что частое применение его к одному и тому же лицу может довести до бешенства. Поняла ты меня?
– Да, папа, благодарю, и буду осторожна. Но скажи мне, – я не могу понять, – как живешь ты в этом подземелье, без воздуха, без света, без пищи! Чем ты питаешься?
– Успокойся, у меня здесь все необходимое. А воздух ведь хорош здесь?
– Правда. Пахнет сосной, точно здесь уголок леса, – заметила Мила, с любопытством озираясь кругом.
– Вот мой лес, – сказал Красинский, указывая на один угол подземной залы, где на низком столе, стоял расширенный кверху сосуд, в котором бил небольшой фонтан зеленоватой воды. – Кроме того, ты забываешь, что целые годы я жил один на острове единственным хозяином дома; значит мог, когда вздумается, выходить дышать воздухом и греться на солнце.
– А где вход к тебе? Я не помню, как вошла. Я уснула наверху в своей комнате, а проснулась здесь. Мне хотелось бы знать этот путь.
– Ты узнаешь его, дорогая, но только потом, когда получишь посвящение, произнесешь обет и примешь благословение магическим мечом. По твоим блестящим глазам я узнаю в тебе свою дочь. Твоя мать была слабая, нерешительная женщина; она оттолкнула истинное счастье. Послушай она моих советов, уступи моим просьбам, она жила бы и теперь, полная сил и красоты. Ты будешь благоразумнее и вступишь в нашу громадную, могущественную общину, разветвления которой покрывают весь мир. Многие из наших сочленов, мои друзья, посещают меня здесь; да и ты сколько раз встретишься в обществе с нашими братьями и сестрами. Одинокой ты не останешься, но ты одна будешь знать, что эти, иногда очень и очень высокопоставленные лица с безупречной репутацией, – братья по Люциферу. Ха! ха! ха! О, как свет глуп! Еще одна вещь. С этого дня ты не должна ходить на могилу матери. Ее строптивая и мстительная душа хочет вырвать тебя у меня и встанет между нами. Потому берегись и не давай увлечь себя на указываемый ею путь; там тебя стережет медленная и мучительная смерть от истощения твоей жизненной силы; а тебе нужно много жизненности и свежих сил для того, чтобы жить, любить и наслаждаться; если тебе будет недоставать этого живительного сока, ты погибнешь. А теперь, дитя мое, тебе пора вернуться к себе.
Он поднял руку, и Миле показалось, что пальцы его быстро вертели блестящий шарик. Но она не могла ни-188 чего рассмотреть, потому что мгновенно у нее закружилась голова. Словно во сне, слышала еще она повелительный голос, приказывавший ей вернуться в ее комнату, а потом она окончательно потеряла сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146