Звери содержались в железных клетках, помещавшихся в открытом сарае. В ту минуту, когда маг, сопровождаемый двумя учениками и большой толпой, переходил улицу, один из зверей вырвался из клетки, и, разъяренный криками погони, бросился к магу, нагнув голову, готовый взять его на рога.
Опасность была неминуема и смертельна. Бешеный зверь летел прямо на него, а перепуганная толпа разбегалась в стороны.
Но в двух шагах от Супрамати животное круто остановилось, понюхало воздух и потом повернуло в сторону одного из учеников; но Супрамати поднял руку, и вдруг уру, словно от удара обухом по голове, упал на колени. Тогда остолбеневшие зрители услышали, что маг произнес как будто несколько незнакомых слов, странным образом их скандируя, и затем заиграл на арфе.
Уру слушал сперва музыку, словно очарованный, а потом медленным шагом подошел к Супрамати и лег у его ног. Маг погладил его по голове, дал кусок хлеба, вынутый из кармана, и животное ело из его рук. После того, продолжая играть и напевая вполголоса, Супрамати направился прямо к сараю в сопровождении уру, который по его приказанию покорно вошел в клетку.
– Будьте осторожны в другой раз и не оставляйте открытой клетку. Я не один хожу по улице и сколько невинных могло бы пострадать вместо меня, – спокойно заметил он смущенным сторожам.
История эта вызвала огромный шум, а вместе с тем и неудовольствие в народе, чуявшем покушение на жизнь его благодетеля.
Заговорщики притихли и на время отказались от своего кровавого замысла, но еще более возненавидели своего «врага», решив сторожить удобную минуту и набирать тем временем сторонников.
Вскоре неожиданно скончался Инхазади. Старого короля очень любили, и смерть его была общим горем; лишь те, кто обвинял его в слабости за допущение проповеди Супрамати, радовались кончине государя.
Для Виспалы это был тяжелый удар. Она оставалась совершенно одна, и душу ее тяготило сознание этого одиночества.
После своего исцеления молодая девушка очень изменилась: она избегала удовольствий, проводила целые часы в молитве или в уединении и размышлениях.
Время траура она провела в полном затворничестве, окруженная немногими, также вновь обращенными к вере подругами.
Наконец настал день, когда, согласно закону, Виспала должна была объявить, кого она избирает мужем и королем, так как королева, о чем упоминалось выше, не управляла сама, а имела право избрать государя из молодых людей высшей знати.
Государственный совет был в полном сборе, когда прибыла Виспала и со скромным достоинством заняла королевское место. Затем она объявила, что единственного человека в мире считает достойным наследовать ее дорогому незабвенному деду, а именно Супрамати – народного благодетеля, вернувшего здоровье и жизнь стольким тысячам людей.
Присутствовавшие были смущены.
– Выбор твой, королева, противоречит всем законам, – сказал старшина совета, придя наконец в себя от изумления. – Ты хочешь поставить над нами королем человека несомненно достойного, но неизвестного происхождения, даже принадлежащего к совершенно особенной, неведомой расе; а это заразило бы твое потомство нечистой, быть может, кровью и унизило бы древнюю славную династию, коей ты являешься последней представительницей. Подумай об этом, возлюбленная наша государыня, и не решай ничего без зрелого размышления.
– Я обдумала все раньше, чем пришла сюда, и решение мое бесповоротно, – твердо ответила Виспала. – Знаю также, что Совет имеет право одобрить мой выбор, или нет. Ваши доводы, может быть, и справедливы; хотя, по-моему, бесчисленные благодеяния Супрамати служат лучшим подтверждением его благородства. Я готова подчиниться решению Совета; но зато в случае отказа отрекаюсь от всех своих наследственных прав на престол и удаляюсь в частную жизнь. Пусть Совет и народ избирают короля по закону на благо населения. Через три дня вы мне дадите ответ.
Оставив советников в полном недоумении, Виспала вышла из зала и удалилась в свои апартаменты.
В зале Совета поднялся бурный спор. Мнения разделились: одни не хотели и слышать об избрании Супрамати, другие опасались возмущения в случае отказа, принимая во внимание всенародную любовь к молодой королеве, с одной стороны, и благоговение населения перед пророком-целителем – с другой.
Умы все более и более волновались. Противники мага кричали, что с восшествием на престол этого неизвестного никому «колдуна» начнутся опять религиозные волнения, потому что он, конечно, захочет восстановить прежний культ, водрузить давно свергнутый символ – крест, и потребует поклонения забытому Богу, без Которого жилось отлично благодаря «мудрым законам».
Противники возражали им, что тоже ведь много веков предки их прожили с верою в Бога, и времена были лучше, законы менее жестоки, более справедливы и что все равно, согласно предсказаниям, былая вера должна тем не менее возродиться.
Для успокоения возбужденных страстей один маститый сановник предложил выбрать кандидата на престол, который отвечал бы всем условиям, и этим положить конец праздным пререканиям.
Сначала это предложение приняли единогласно; но когда пришлось выбирать, то партийный дух, личное честолюбие и страсти до такой степени разгорелись среди этих людей, выросших в духе полного эгоизма, что не выбрали никого.
Усталое, раздраженное и озлобленное собрание незначительным большинством голосов решило, наконец, отправить к Супрамати депутацию с предложением короны; при этом многие промолчали, предпочитая даже незнакомца кому-нибудь из своих, возвышение которого задело бы их личное тщеславие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99