Сначала они плыли вдоль скалистого берега, потом ладья вошла в глубокую бухту, скользнула в открывшуюся, как по волшебству, расщелину, и по длинным, низким сводчатым коридорам, через небольшое озеро, вошла в другую, длиннее и извилистее первой, галерею и очутилась в высокой, обширной пещере, освещенной неизвестно откуда. В глубине высеченные в скале ступени вели в какую-то галерею с колоннами.
Незнакомец помог Эдите выйти и повел ее в другую круглую, с куполом, пещеру, залитую голубоватым светом; пурпурная завеса, с вышитой на ней золотом огромной лучистой чашей, осененной крестом, скрывала часть этой странной не то церкви, не то часовни.
В нескольких шагах от завесы на земле лежала красная бархатная подушка; незнакомец подвел к ней Эдиту и приказал опуститься на колени.
– Подготовь душу твою к великому моменту восприятия истинной веры и Крови Христовой! – строго сказал он.
Потом он удалился, и голубой свет погас. Одна только золотая чаша сверкала во мраке фосфорическим светом.
Дрожа, как в лихорадке, Эдита стояла на коленях, со сложенными на груди руками и шептала единственную знакомую молитву.
Вдруг завеса раздвинулась, открывая залитое ослепительным светом святилище. Посредине, на нескольких ступенях, возвышался каменный престол и на нем стояла большая золотая чаша, увенчанная крестом и окруженная снопами лучей. Из внутренности чаши выходило волнообразное пламя, то поднимавшееся, то опускавшееся, разбрасывая вокруг себя тысячи искр. Вокруг престола неподвижно стояли двенадцать рыцарей в затканных серебром туниках, крылатых шлемах и с широкими блестящими мечами в руках; между рыцарями находился и тот, который привел сюда Эдиту.
Впереди всех стоял высокого роста старец в белой ризе; на груди его висел золотой нагрудный знак с изображением мистического символа чаши, увенчанной крестом; на голове сияла древняя семизубцовая корона и на каждом зубце блестели лучистые разноцветные драгоценные камни. Строго прекрасное лицо выражало величавый покой, а в больших ясных глазах светилась сила воли и чувствовалась прозорливость, видевшая малейший изгиб человеческой души; на грудь старца спускалась серебристая борода.
С минуту вдумчивый взор почтенного старца покоился на лице Эдиты.
– Твое горячее обращение к Божеству услышано, дочь моя, – сказал он звучным и гармоничным голосом. – Всякая искренняя молитва – вправе быть исполненной; но, прежде чем даровать просимые тобою веру и жизнь, я должен сказать тебе несколько слов.
Ты считаешь себя богатой потому только, что отец твой собрал груды золота? Но из этого золота он создал себе бога и, погрузившись с головой в материю, он заглушил в себе влияние астрального мира, порвав всякую связь между мирами, видимым и невидимым. Ты же приходишь к нам нищая духом, потому что не приобрела ничего из благ духовных, которые только и составляют истинное достояние души. Мир, из которого ты вышла, – хуже ада; там господствуют преступления, пороки и кощунства. Ослепленное гордыней и развратом, человечество беспечно пляшет на вулкане; оно не слышит, что уже раздается гнев Божий. И как жалки будут эти пигмеи, которые не в состоянии предвидеть крушения, когда земля задрожит под их ногами, а накопленное в разваливающихся дворцах золото не спасет их, и почитаемый ими сатана, толкавший их на погибель, не поможет им, потому что и сам-то он – создание Всемогущего.
– Небесный служитель, научи меня стать достойною благости моего Создателя, – шептала взволнованная Эдита. – Никто от роду не учил меня любить Бога и искать путь к Нему; но если ты пожелаешь наставить меня, я откажусь от нечистого золота, которое черствит душу и влечет ее к греху.
Старец подошел, положил руку на ее голову, и Эдита почувствовала тепло, пронизавшее ее существо.
– Тяжелое испытание берешь ты на себя – отказываясь от золота и даруемых им наслаждений, а окружающее тебя общество сделает это испытание еще тяжелее. Потому что для порока нет ничего более ненавистного, как добродетель, ничто не раздражает так эгоиста и развратника, как милосердие и воздержание. Тебя возненавидят и будут душить клеветой, предупреждаю, – потому что не поймут тебя. Ты не боишься открыто напасть на зло? Вера твоя будет ли достаточно тверда, чтобы сделать тебя неуязвимою для направленных в тебя ядовитых стрел и чтобы не слушать ничего, кроме голоса твоей совести, а не лукавых окружающих тебя людей?
Прекрасные глаза Эдиты загорелись восторженной верой.
– Я буду бороться и молиться, чтобы Бог поддержал меня, дал мне силы идти к свету, любить бедных и употреблять золото только на добро, если Господь продлит мою жизнь, потому что наука приговорила меня к смерти.
Старый рыцарь улыбнулся.
– Слепая наука приговорила тебя, а светлая кровь Христа исцелит.
Он сделал знак рукою; молодой рыцарь, приведший Эдиту, подошел к ней, поднял ее и подвел к алтарю, а затем взял на руки и с минуту держал под дождем огненных капель, брызгавших из чаши.
– Прими крещение светом! Да восстановится здоровье твое телесное и душевное, – произнес он звучным голосом.
Эдите казалось, что она точно на костре и с ужасом увидала она, как из ее тела выходили клубы черного дыма. Голова ее кружилась, и она чувствовала, что теряет сознание; но в эту минуту рыцарь поставил ее опять на землю и головокружение прошло.
Тогда к ней подошел седобородый старец. В руке его была небольшая чаша с красной дымящейся влагой, показавшейся ей жидким огнем, и он сказал, приближая чашу к ее устам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121