в хрустальном бассейне плескался фонтан, распространяя приятную прохладу.
– Рай Магомета, хотя и без гурий! – засмеялся Дахир.
– Могу достать гурий, если желаешь и… если позволит нам добродетельный и целомудренный Супрамати, – шутил Нарайяна.
– Пока подкрепимся, – прибавил он, нажимая кнопку в одной из колонн.
Из-под пола поднялся сервированный со всей утонченной роскошью эпохи стол, за который они и сели.
– Я не против того, чтобы вы пригласили гурий, – сказал Супрамати, развертывая салфетку, – только бы мне нe пришлось принимать участие в их приеме. А пока скажи, Нарайяна, что сегодня дают в театре и что более всего в моде?
– Если желаешь знать, все – в моде, начиная с самого циничного реализма до самого отчаянного мистицизма; потому что среди многочисленных посетителей театров есть поклонники и даже фанатики всех сортов, – ответил Нарайяна. – Вот подожди, пока мы завтракаем, я покажу тебе одну из пьес, идущих в настоящую минуту.
Он встал и подошел к вделанной в стену раме, на которой было множество разного цвета эмалированных кнопок, расположенных вокруг одной, гораздо большей кнопки, посередине. Нарайяна привел в движение сначала среднюю кнопку и часть стены бесшумно раздвинулась, открывая огромное фосфоресцировавшее полотно, тонкое, как паутина; оно дрожало и волновалось, точно поверхность воды под легким ветерком. Тогда Нарайяна нажал вторую кнопку и минуту спустя полотно потемнело, потом обрисовалась внутренность помещения, появились действующие лица, и все приняло жизненный вид, а представление шло так правдиво и жизненно, что можно было вполне чувствовать себя в театральной зале.
Действие уже началось; тем не менее, нетрудно было уяснить сюжет и следить за развитием пьесы, несложной, но изумительно циничной по содержанию.
Дело шло о приключениях жены, находившейся «в отпуску»; муж, хотя по закону и обязан был разрешить ей наслаждаться с другим, но был ревнив и втихомолку подносил влюбленным самые неожиданные и неприятные сюрпризы. Приключения были очень забавны, но большинство сцен так сильны, так бесстыдно реальны, что Супрамати с Дахиром минутами сомневались в свидетельстве глаз своих.
– Это невообразимо! Я не понимаю, какое удовольствие находят люди в таких нелепостях, и притом грязных до тошноты, – с отвращением заметил Супрамати.
– А ты однако же смеялся, – сказал Нарайяна, искренно забавлявшийся спектаклем.
– Смешные положения, конечно, возбуждают смех, но подробности отвратительны!
Встав из-за стола, Нарайяна предложил идти в какой-нибудь театр, где должно начаться представление.
– Только, пожалуйста, покажи нам что-нибудь в ином роде; с меня достаточно виденного. Надеюсь, и Дахир согласен со мною, – сказал Супрамати.
– Я покажу вам мистическую феерию, такую высоконравственную, что ты можешь вообразить себя в раю, – смеялся Нарайяна.
Итак, все трое отправились в театр. Зала была великолепна, а ложа их представляла настоящий будуар хорошенькой барыни: была обтянута розовым шелком, с цветами, зеркалами и статуями.
Что касается спектакля, то если он и не вполне отвечал характеристикам Нарайяны и, конечно, былым понятиям о рае, то все-таки был в достаточной мере приличен, чтобы смотреть его, не особенно краснея.
Сюжетом взята была история молоденькой амазонки. Разочаровавшись в жизни, она обратилась к благочестию, но злые духи старались свернуть ее с пути истинного и толкнуть на грех, а после смерти душу ее оспаривали добрые и злые силы. Но главный интерес представления сосредоточивался на сценической обстановке и, в этом отношении, театральная техника действительно достигла такого совершенства, что иллюзия была полная. Даже Дахир и его друг увлечены были картинами, в которых с изумительной точностью изображались сцены «потустороннего» мира, виденные ими в действительности.
Зала была полна; но не все зрители одинаково интересовались представлением и разговоры не умолкали.
В соседней ложе болтали громко, и Супрамати скоро узнал, что поражение сатанистов занимало все умы. Слухи разрастались, и дело приняло чудовищные размеры. Какая-то дама, знавшая будто бы все подробности из первых источников, рассказывала, что погибло, по крайней мере, двести человек; что оба храма разрушены, что в стенах оказались огромные дыры, через которые улетели демоны и, наконец, что искать волшебника было бы напрасно, потому что это был не только не волшебник, но не человек, а архангел.
– Моя кузина, Лили, бывшая там, своими глазами видела, как он развернул огромные огненные орлиные крылья и улетел через потолок, – окончила взволнованная рассказчица.
– А бедная Лили благополучно отделалась при этом ужасном происшествии? – спросила участливо другая дама.
– Она, слава Богу, вышла живой, но порядочно потрепанной, – со вздохом ответила первая дама. – У нее следы укусов на щеках, а все тело в синяках и иссечено, точно ее стегали розгами. Вообще, она решила порвать с сатанизмом и выходит из общины.
Во время разговора соседей Нарайяна забавлялся тем, что подталкивал то одного, то другого из друзей, особенно, когда говорили об улетевшем архангеле; Супрамати с Дахиром с трудом удерживались от смеха.
Последующие дни друзья только и слышали те же разговоры. Всюду, в обществе, ресторанах и театре им подносили новые подробности, хотели знать их мнение, спорили о причинах и последствиях этого неслыханного события.
Однажды, по возвращении со званого вечера, раздосадованный этими пересудами Супрамати швырнул на пол шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121