— Нет. Он выдал бы вам тайну, и я была бы лишена удовольствия сообщить вам это приятное, неожиданное известие, — отвечала Лилия с некоторым самодовольством.— Вам это прекрасно удалось. Только вы слишком поспешили, и, дав обещание Евгению, вы поступили безрассудно. Двоемужество, графиня, преследуется законом точно так же, как и проживание под ложным именем. Но так как вы любите сюрпризы, я спешу взамен того, который вы так искусно мне устроили, преподнести вам со своей стороны неожиданное для вас заявление, что вы тотчас последуете за мной в Рекенштейнский замок, чтобы отдохнуть от трудов и утомлений. С этой минуты я снова беру на себя все права над вами, и если — хотя и по вашей вине — я не исполнял моих обязанностей относительно вас, как вы меня в этом упрекнули, впредь я буду исполнять их тем более исправно, — завершил он насмешливо и страстно.Яркий румянец покрыл лицо Лилии. Множество разнородных чувств волновали ее, и все они были подавлены досадой, что этот муж, к которому она относилась с презрением, которого в своем озлоблении против него хотела осмеять, вдруг выступил перед ней властелином и в одно мгновение разрушил и ее сопротивление, и ее планы на будущее. Потеряв всякую власть над собой, утратив то хладнокровие, которое всегда давало ей перевес над пылким молодым человеком, Лилия крикнула, топнув ногой:— А я не желаю вас и не последую за вами! Я хочу развода и уеду к себе.Танкред взял свою шляпу.— Я вижу, вы любите шумные скандалы и трагические сцены, — сказал он спокойно, — в таком случае я прибегну к закону, чтобы водворить мою упрямую супругу в дом мужа. Власти заставят вас понять, если вы сами того не знаете, где ваше место, и внушат вам, что без законных прав нельзя жить нигде.— Довольно, довольно. Не стоит наносить друг другу оскорбления, — вмешался прелат, взяв с отеческим участием руку Лилии, которая, вне себя и дрожа все телом, тщетно старалась найти слова достаточно оскорбительные, чтобы поразить графа так сильно, как ей хотелось.— Успокойтесь, милое дитя мое, — продолжал священник, — и покоритесь тому, что неизбежно. От графа Танкреда зависит принять или не принять развод, а ваше место — в его доме. Граф сожалеет, я уверен, что бы виноват перед вами; подтверждаю, что он имел твердую решимость примириться с женой; следовательно, будет стараться своей любовью загладить печальные воспоминания прошлого. Но вам, графиня, следует быть более уступчивой, позабыть обиды и быть любящей женой и покорной человеку, с которым соединил вас Бог. Прощение обид есть основной закон христианской религии; а вы, последовательница учения, мнящего знать тайны загробной жизни и имеющего девизом: «Без милосердия нет спасения», хотите оставаться злопамятной и озлобленной. Припомните, как красноречиво вы объясняли мне, что спиритическая вера более всякой иной учит понимать и извинять человеческие слабости и страсти; и что ее назначение просвещать людей, возвышать и направлять души пониманием причин их страданий и цели, к которой они стремятся. Эти принципы любви и милосердия примените теперь к делу не относительно чужих, но относительно мужа, которого Бог поставил на вашем пути, чтобы вы его облагородили, так как вы сильны и вам известны законы, управляющие нашей судьбой, а он слаб и омрачен своими страстями. Если ваше учение имеет действительную силу, то его последователи не ограничатся лишь проповедованием своих принципов. Что касается меня, так как я не спирит, то я напомню вам слова святого апостола Павла: «Вера без дел мертва есть».Опустив голову и тяжело дыша, Лилия слушала слова священника, который поражал ее собственным оружием. Уже не раз в течение времени испытаний и унижений ее вера, о которой она заявляла, колебалась, и теория не согласовалась с практикой. Тем не менее, она всегда возвращалась к этой вере и черпала в ней мужество и терпение. Но в эту минуту гордость, досада и упрямство делали ее глухой и слепой. Она чувствовала и видела лишь то унижение, что она вынуждена повиноваться этому человеку, который с презрением покинул и отверг ее, а теперь по новому капризу требовал ее к себе, пользуясь правом сильного, вместо того чтобы извиниться приветливым словом. А потому ей не пришло и на мысль в эту трудную минуту платить прощением за обиду.Она хотела, по крайней мере, уколоть Танкреда, отомстить ему хотя бы словами за невозможность отделаться от него. Наружно, казалось, к ней возвратилось хладнокровие, и, подняв голову, ледяным тоном, она произнесла:— Хорошо, граф, я уступаю, так как понимаю, что право сильного всегда одерживает победу. Отняв у меня все: мои документы, мой покой и мою свободу, вы ведете меня, как пленницу, в ваш замок, чтобы разыгрывать роль женатого человека. У вас в самом деле талант замечательного комедианта; после того как я видела вас играющим с таким совершенством роль холостяка и жениха вашей кузины, я едва узнаю вас в роли добросовестного и повелительного мужа. Так как иначе поступить нельзя, я последую за вам, граф, и буду разделять удивление ваших слуг при виде вашего возвращения из гостей женатым на мне.Она поклонилась почтительно прелату, покачивающему головой, и вышла из кабинета. Танкред, не ответивший ни слова, пожал наскоро руку прелата и последовал за Лилией. Надев свое пальто, он предложил руку жене, но она, делая вид, что не заметила этого движения, продолжала застегивать свою мантилью.— Эта ничтожная формальность входит в роль, которую нам предстоит играть, Лилия, — сказал граф с усмешкой. — Вы не можете сойти с этой лестницы и подняться в Рекенштейнский замок иначе, как под руку с вашим мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121