— Нет, — сказал Пэкстон, заметив, что солнце уже собирается опуститься за горизонт. — Ему принесли какие-то важные известия. Он сказал, что вызовет нас завтра.Из палатки появился сэр Годдард. Увидев его, Алана заволновалась, Пэкстон предусмотрительно встал между рыцарем и своей женой.— Я всегда знал, что это ты убила его, — заявил сэр Годдард. — И очень скоро ты за это поплатишься. Надеюсь, что Генрих прикажет сперва вздернуть тебя на виселице, а затем твою отрезанную голову посадят на острие пики. Ты это заслужила.Сказав все это, рыцарь двинулся в другую часть лагеря.— Не могу понять, почему Генрих выпустил из тюрьмы такого негодяя, — сказала Алана, обратившись к Пэктону.Пэкстон кивнул охранникам, затем, взял жену за руку, и они направились к своей палатке.— Ему нужны рыцари, которые могли бы воевать против твоих соплеменников.— Да, у твоего короля, должно быть, серьезная нехватка воинов. С такими, как этот сэр Годдард, только и выигрывать сражения. Овэйн Гвинедд разобьет Генриха, и вскоре ты сам убедишься в этом.«О эта чертова уэльская гордость…» — подумал Пэкстон, и сердце его наполнилось гневом. С трудом он заставил себя сдержаться. Но как только они вошли внутрь, он резко повернул Алану к себе и схватил за плечи.— Ты сейчас меньше всего должна беспокоиться по поводу исхода схватки между Генрихом и уэльсским принцем. Неужели же своей дурной головой ты не в состоянии понять, что тебя ожидает виселица! Ты что, и вправду хочешь, чтобы тебя поскорее вздернули? Хочешь умереть за преступление, тобой не совершенное?— Почему же не совершенное? — возразила она. — Я сама его совершила.Гнев, который Пэкстон старался сдерживать, готов был выплеснуться наружу.— Все пытаешься защищать своих родственничков? А обо мне ты подумала? Я ведь твой муж, Алана! И, прежде всего, ты должна думать обо мне, а уж потом обо всех остальных. Если мы с тобой кому и должны быть преданы, то нашему будущему ребенку.— Ребенку? — пораженная, переспросила Алана.— Да. Разве ты никогда не думала о том, что, вполне вероятно, ты уже зачала ребенка? Мы ведь с тобой не один раз были вместе.Все еще не оправившись от изумления, она сказала:— Когда мы жили с Гилбертом, я столько раз надеялась, и пришлось лишь разочаровываться… Ну, словом, я даже не подумала… что могу быть беременной. Нет, все-таки я не способна родить. Никакого ребенка у меня не будет, — с уверенностью в голосе произнесла она.— А откуда ты можешь знать наверняка? — поинтересовался Пэкстон. — Ты ведь привыкла скрывать правду, полагая, будто таким образом защищаешь Риса и его сыновей. И тем не менее я могу сказать с уверенностью, что ты эгоистка. Ты не убивала Гилберта, но если ты будешь в своей лжи упорствовать, то вполне можешь убить моего наследника.— Нет, — сказала она, и это прозвучало как стон. — Я не могу зачать ребенка.Несмотря на то, что в палатке был полумрак, Алана увидела, как на глаза Пэкстона навернулись слезы.— Это у Гилберта не могло быть ребенка. Подумай об этом, Алана. Вспомни о тех долгих ночах, что мы провели в объятиях друг друга. Вспомни, как нам с тобой было хорошо вместе. И что же, ты хочешь, чтобы навсегда исчезла для нас возможность наслаждаться близостью? Этого ты хочешь?— Я вообще ничего не хотела бы терять, — сказала она. В голосе ее чувствовались слезы.— Тогда зачем же ты упорствуешь во лжи?— Ты ничего не понимаешь!— Не понимаю. Объясни.— Дело в том, что Генрих может заподозрить, будто все мы организовали заговор против Гилберта. Причем не только Рис, Дилан, Мередидд и Карадог, но вообще все, кто живет в поселке. И даже уэльсцы, живущие в крепости. Ты сам видишь, какую армию пригнал Генрих. Ну, а если король прикажет лишь небольшой части здешних воинов отправиться и уничтожить всех моих родственников? Зачем же должны умереть все эти люди, если вместо них вполне можно ограничиться только моей смертью?О, если бы он нашел такие слова, которые убедили бы Алану признаться Генриху в том, что вовсе не она держала нож в руке, если бы она дала слово, что не знала о смерти мужа до тех пор, пока ей не показали тело, — тогда король вполне мог бы проявить по отношению к ней милосердие.— Стало быть, ты признаешь, что Рис и его сыновья — подлинные убийцы? — решительно сказал он.— Нет! Это я убила Гилберта!Пэкстон хотел сейчас так ее встряхнуть, чтобы у нее зубы застучали.— Ты упрямая дура, вот кто ты! Я представляю, как все происходило на самом деле. И происходило вовсе не то, что ты говоришь!— Что ты имеешь в виду?— А то! Я отлично помню, как в день, когда мы впервые были вместе, ты убежала к своему дяде. Скорее всего, в день, когда умер Гилберт, ты так же вот убежала за реку. Я отлично себе представляю, как ты выбралась из воды, перешла на ту сторону по мосту, который в то время существовал, о чем мне как-то рассказал сэр Годдард. Словом, тебе удалось добраться до поселка — возможно, не без помощи одного из тех дозорных, что вечно прячутся в лесу. А как только Рис узнал о вероломстве Гилберта, то взял с собой сыновей, и все они отправились разыскивать твоего коварного мужа, чтобы расквитаться с ним за то, что он хотел убить тебя.Глаза Аланы расширились.— Что, разве не так все было? — не унимался Пэкстон и для убедительности хорошенько тряхнул ее за плечи.— Да, так, — вынуждена была сознаться Алана. — Но если только ты посмеешь сказать это Генриху, то я заявлю, что все это ты сам выдумал.У Пэкстона не было больше сил спорить.— Ты все еще продолжаешь упорствовать в своем желании умереть. — Несмотря на слабый свет в палатке, он увидел, как она подняла на него глаза. — Что ж, в таком случае все свои воспоминания ты унесешь в могилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100