— Понимаю. — Ей вдруг с ужасающей ясностью открылось ее истинное положение в этом доме. Джонатана Хэзэрда подвигла на ее освобождение не галантность и даже не хозяйственные трудности, испытываемые на ферме, а скорее откровенная, чистой воды похоть.
За минувшие восемь месяцев ей встретилось достаточно мужчин такого типа, и ей следовало бы получше разбираться в них. Но он выглядел таким сильным и сердечным, таким энергичным и неустрашимым… Впрочем, сказала она себе с сожалением, совсем не удивительно, что она совершила ошибку подобного рода, если учесть обстоятельства, в которых она оказалась. Боже мой, ведь ее так легко понять! Она семь долгих дней и ночей провела в полной изоляции в той ужасной тюрьме. Отчаяние сделало ее опрометчивой.
Она тяжело вздохнула, размышляя о предательстве со стороны Джонатана.
Побег откладывать нельзя. Она должна изыскать возможность покинуть этот дом уже нынешней ночью.
— У нас будет много времени для разговоров, — сказала Тилли, приближаясь к ней, чтобы погладить ее руку. — Дорога вас, конечно, измотала. Параматта отсюда не так далеко, но сегодня очень жаркий день. Пойдемте вниз, на кухню. Может быть, после чашки чая вам станет легче.
— Я и в самом деле немного устала, — пробормотала Алекс, отводя взгляд в сторону. Конечно, это было далеко от правды Гнев и решимость придали ей бодрости. Она уже начала обдумывать план побега, решив не обращать внимания на предупреждение Джонатана. Ею владела одна лишь мысль: бежать, пока не случилось самое худшее.
Зная, что Тилли смотрит на нее, Алекс, стараясь не выдать себя, взглянула на маленькую служанку. Возможно, эта добрая душа сумела бы помочь ей… Если бы она знала правду… Алекс, однако, пришла к безрадостному выводу, что Тилли, без сомнения, всецело предана своему хозяину. Она ни за что не согласится оказать ему откровенное неповиновение.
И тем не менее, сочла Алекс, все-таки можно изыскать какой-то путь, чтобы заручиться ее помощью, хотя бы косвенной.
— После отъезда из Англии мне еще ни разу не удалось выпить хотя бы одну чашку настоящего чая, — заметила Алекс, силой заставив себя при этом хоть чуть-чуть улыбнуться.
— Ну что ж, мисс, тогда мы скоро наведем с этим порядок, — заверила Тилли, весело улыбнувшись ей в ответ.
— Пожалуйста, называйте меня Алекс.
— Алекс? Но ведь это же мужское имя!
— Я знаю, — подтвердила она, вновь слегка приподняв кверху уголки рта в принужденной улыбке. — Но тем не менее я уже привыкла к нему. Боюсь, что на имени Александра теперь может настаивать только моя тетя.
— У вас в Англии осталась семья? — с любопытством спросила Тилли, направляясь к двери.
— Да. — Алекс чуть было не принялась подробно рассказывать свою историю, но, спохватившись, решила не делать этого. — А у вас родственники есть? — спросила она Тилли, только чтобы не молчать и, не слушая ее ответа, по правде говоря весьма невразумительного, все свое внимание сосредоточила на окружающей обстановке.
Двадцать шагов до лестницы — посчитала она и зафиксировала в памяти.
— У меня в Англии остались три сестры, — сказала Тилли, — а также брат. Правда, когда я слышала о нем в последний раз, мне говорили, что он слишком часто… ну, как бы это сказать… приходил в столкновение с законом.
— Как долго вы уже в Австралии? — Тем временем Алекс решила, что если она будет держаться за перила, то во мраке ночи лестница не составит для нее проблемы. Она быстро осмотрелась и заметила, что справа от вестибюля расположена комната, которую она посчитала гостиной, а слева — столовая. Теперь надо было выяснить, живут ли в главном здании другие слуги.
— Прошло уже девять или десять лет, — наконец ответила Тилли.
— Десять лет? — удивленно переспросила Алекс, моментально забыв о своих собственных заботах по поводу побега. — Но вы едва ли выглядите достаточно взрослой для этого…
— В тот день, когда меня погрузили на корабль, мне исполнилось шестнадцать лет. — Служанка вздохнула и инстинктивно сложила руки, как бы защищая свой живот.
Спустившись с лестницы, Тилли повернулась к Алекс со спокойно-равнодушным видом, под которым она прятала застарелое чувство обиды.
— Меня арестовали за кражу продуктов, и никого не интересовало, что мы голодали. Но здесь вы услышите куда более неприятные рассказы. Тут говорят, что каждый из нас хранит в памяти историю, достойную описания. Полагаю, что и у вас есть такая про запас.
— Никто не считает, однако, что моя история заслуживает доверия. — В голосе Алекс прозвучало явное стремление вызвать интерес у Тилли.
— И тем не менее я хочу ее послушать, — дружелюбно произнесла маленькая служанка.
Пристально вглядываясь в открытое, честное лицо Тилли, Алекс старалась перебороть свое желание довериться ей. С одной стороны, она отчаянно нуждалась в человеке, который поверил бы ей, к которому можно было бы обратиться с просьбой о помощи и рассчитывать на понимание, не боясь при этом вызвать презрение. Но в этот день она уже была наказана за свою доверчивость, убедившись, что была предана.
— Достаточно сказать, что я тоже стала жертвой несправедливости, — глядя в сторону, уклончиво ответила Алекс.
На этот раз Тилли задержала на ней свой взгляд подольше, а потом повернулась и пошла через вестибюль в столовую. Алекс следовала за ней по пятам, продолжая запечатлевать в мозгу все, замеченное ею. И снова, несмотря на то что она была поглощена решением поставленной перед собой задачи, она была приятно удивлена вкусом, с которым был обставлен дом. На окнах столовой висели золотистого цвета бархатные шторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93