игра стоила свеч. А ты случайно не знаешь, куда запропастились твои трусики? Нет? Все еще не можешь говорить?
— Не могу поверить, что позволила тебе это, — выдохнула Рафаэлла в конце концов. Губы ее были прижаты к шее Маркуса, и она целовала его: теперь Рафаэлла больше не пыталась высвободиться из его объятий.
— Но почему? Ты же хотела этого. А я — человек добрый. И не могу видеть, как страдает взрослая тетя.
— Взрослая тетя сейчас убьет тебя. Камнем.
— От таких разговоров меня бросает в дрожь. Ну, хорошо. Тогда, может, перестанешь целовать меня в шею? Станем опять трезвыми и рассудительными. Что ты думаешь о старой доброй Пауле? Кто знает? Может, она наблюдала за нами.
Маркус неохотно покинул Рафаэллу и, взявшись одной рукой за край бассейна, другой принялся застегивать молнию на брюках.
В сумерках он разглядел лицо Рафаэллы и улыбнулся. Она выглядела немного ошарашенной и утомленной. Это понравилось Маркусу. Глаза ее лениво блуждали: эти бледно-голубые глаза, ни капли серого… Маркус нахмурился. Эти глаза были ему хорошо знакомы. Он уже когда-то видел…
— Хочешь поискать трусики? Или дадим Хуану, мальчику, присматривающему за бассейном, возможность найти их завтра утром? Да, давай поступим именно так. Он будет в восторге. Ведь на них нет твоей монограммы, правда? Нет, разумеется, нет. Как я мог забыть? Ведь у меня уже имеются одни твои трусики, те, которые я снял с тебя тем памятным вечером в саду возле моей виллы.
— А я не могла понять, куда они делись. Ты хранишь женское белье в качестве трофеев?
— Гм… Никогда об этом не задумывался. Возможно, это спасло бы кровать от многочисленных зарубок, не правда ли? А те, которые остались с той ночи, очень даже симпатичные — такие голубенькие с сексуальными кремовыми кружевами. Может, я просто повешу их над кроватью и внизу прикреплю маленькую табличку с твоим именем, чтобы никто не перепутал. Что ты думаешь по этому поводу?
Рафаэлла вздрогнула. Не от холода, поскольку и воздух, и вода были теплыми. Она гневно отбросила волосы с лица: ее прекрасному дорогому шелковому платью в цветах пришел конец, но сейчас она о нем не вспоминала. Рафаэлла в полную силу насладилась собой.
— Кажется, мне надо пойти поискать камень, хороший, большой и твердый камень.
Маркус наклонился над Рафаэллой и снова поцеловал ее, затем выскочил из бассейна. В его ботинках хлюпала вода.
— Мои бедные ботиночки. Надеюсь, они погибли на благо любви.
— Страсти, дурачок. Страсти.
— Дать тебе руку? — Маркус протянул Рафаэлле руку, но девушка медлила, не зная, доверять ли ему.
Затем, решив, что промокать дальше уже некуда, приняла предложенную помощь. Очевидно, Маркус пришел к тому же решению — он вытащил Рафаэллу из воды, и она снова оказалась в его объятиях.
Маркус обнял было девушку, но почти сразу отпустил.
— Советую тебе переодеться. Полагаю, Доминик удивится, если ты опоздаешь к ужину.
— Я не привезла с собой никакой другой одежды. Ты же знаешь.
— Поговори с Коко, — посоветовал Маркус, улыбнулся, проведя кончиками пальцев по щеке Рафаэллы, и зашагал прочь, насвистывая на ходу, как будто ему совершенно ни до чего не было дела.
— Наверное, я самая большая дура в мире, — проговорила Рафаэлла и отправилась на поиски Коко.
Все, кого она встречала по дороге к дому, получали объяснение:
— Я такая неловкая: оступилась и упала в бассейн! Коко, слава Богу, ничего не сказала, только взглянула на Рафаэллу, многозначительно улыбнувшись. Взятые у нее юбка и блузка сидели совсем неплохо; Коко сообщила Рафаэлле, что купила их полтора года назад, когда была на размер меньше.
— Не может быть, ты такая стройная и высокая.
— Ты тоже довольно высокая, Рафаэлла, просто не такая высокая, как манекенщица. Так ты не сошлась с Маркусом, а? Возьми мой фен. Хочешь, я дам тебе щипцы для завивки? По улыбке на твоем лице я могу судить, что Маркус оказался на высоте. У тебя в запасе десять минут до того, как мы должны спуститься вниз. Сейчас, я полагаю, наверняка уже всем известно, что ты, э-э… упала в бассейн.
— Ты права, — проговорила Рафаэлла голосом таким же твердым, как тот камень, который она намеревалась найти, чтобы размозжить им голову Маркуса.
Несколько человек уже ждали их внизу. Ни один из них и словом не обмолвился об инциденте в бассейне.
Доминик представил Рафаэлле Фрэнка Лэйси, назвав его своим лейтенантом. Прозвучало так, как будто бы тот служил в полицейском подразделении. Это был изможденный мужчина с редеющими волосами и улыбкой, которая казалась вымученной. Можно было подумать, что до этого ему доводилось улыбаться в лучшем случае лет двадцать тому назад. У него были грустные глаза. Фрэнк ничего не сказал Рафаэлле, просто кивнул, когда Доминик представил его. Он был похож на чьего-то отца, слишком загруженного работой.
— Ты, конечно же, уже знакома с Меркелом, моя дорогая.
— Да. Привет, Меркел.
— А это Линк. Он следит за состоянием дел в резиденции. Линк — мой мажордом, если можно так выразиться.
— Добрый вечер, Линк.
Рафаэлла задалась вопросом, имя это или фамилия. У Л инка было худощавое лицо и внимательный взгляд.
— Я решил пригласить этих джентльменов отужинать с нами, поскольку они являются частью моей жизни, и ты, возможно, захочешь поговорить с ними в дальнейшем. Линк, ты это увидишь, знаток всяких исторических убийств и убийц. В настоящее время он расследует… Расскажи сам, Линк.
Мужчина оказался крайне стеснительным. Медленно, с запинками, он произнес:
— Хелен Джегадо, мэм. Она была поварихой и любила травить своих хозяев. Ей нравилось наблюдать, как они мучаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137