Странно, но Маркусу больше хотелось узнать именно это. Имя человека; организовавшего нападение на Доминика, интересовало его меньше. Естественно, между названием вертолета и тем человеком существовала тесная связь. По крайней мере должна была существовать.
Маркус не хотел, чтобы Рафаэлла появлялась в резиденции. Делорио не оставит ее в покое. Паула будет сводить с ней счеты. С чего это ей вдруг взбрело в голову писать биографию Доминика Джованни? Ведь он не был вторым Луисом Рамо. Не был Доминик и героем. Он был преступником. И даже не преступником-романтиком, хотя и мог казаться таким, когда пускал в ход свой интеллект и обаяние. Его личность была известна узкому кругу людей, в основном это были работники федеральных органов и полицейские Сан-Франциско, Чикаго и Нью-Йорка.
Доминик был преступником, и Маркус еще десятилетним мальчиком узнал о его существовании. Он жил тогда в Чикаго и хорошо знал тестя Доминика, Карло Карлуччи. При мысли об этом человеке сердце Маркуса сжималось от боли.
Почему выбор Рафаэллы пал на Доминика? Сегодня вечером Маркус собирался задать ей этот вопрос.
* * *
В шесть часов вечера Рафаэлла открыла дверь своей виллы, услышав стук Маркуса. Он стоял на пороге и самоуверенно усмехался.
— В этом шелковом платье ты неплохо выгладишь, но, я думаю, это тебе и без моих слов известно. Еще одна дизайнерская вещь?
— Имя дизайнера тебе все равно ничего не скажет, так что мы даже говорить об этом не будем.
Платье оставляло открытыми плечи, что дало Маркусу повод заметить:
— Без лифчика. Мне это очень нравится.
— А мне не нравится вон то, — проговорила Рафаэлла, разглядывая мотороллер и шлем, который ей надо было надеть. — Откуда мне знать, управляешь ли ты этой штуковиной лучше, чем вертолетом.
— Обхвати меня руками и сиди смирно.
Маркус завел мотор, и они помчались. Рафаэлла тесно прижалась грудью к спине Маркуса.
— Ты мне еще за это ответишь.
— Но не раньше, чем я остановлю мотороллер. Маркус несся без остановки до тех пор, пока они не добрались до обломков вертолета.
— Слезай, — приказал он и первый перекинул ногу через сиденье.
— Зачем мы остановились здесь?
— Я хочу у тебя кое-что спросить, и ты должна сказать мне правду, а иначе я вытрясу ее из тебя.
Рафаэлла так и застыла на месте, обхватив себя руками.
— Как я и предполагал, мне удалось выяснить еще кое-какие подробности, касающиеся вас, леди. Например, что ваша мать лежит в больнице при смерти, а вы летаете тут над Карибским морем на частных вертолетах, не зная, как лучше подъехать к Доминику. Зачем? И не лгите мне, госпожа Холланд. Я уже достаточно хорошо изучил вас — вдоль и поперек, если можно так выразиться.
Что сказать? Как Маркус узнал об этом? Рафаэлла не старалась особенно заметать следы, поскольку Доминик Джованни, проверив ее нынешние связи, ни за что не смог бы догадаться, что она его дочь. Наверное, он не узнал бы Рафаэллу, даже подойди она к нему и скажи: «Привет, папочка. В 1964 году ты был знаком с Маргарет из Нью-Милфорда?»
Рафаэлла посмотрела на Маркуса:
— А какое тебе дело?
— Говори. Сейчас же.
Рафаэлла покачала головой. «Надо что-то придумать и сделать это очень быстро». Затем она еще раз взглянула на Маркуса и вдруг поняла, что он абсолютно серьезен. Глаза его потемнели и смотрели на нее в упор. Рафаэлла понимала, что ей не удастся отделаться от Маркуса простым враньем, и неожиданно удивилась про себя тому, что он успел так хорошо изучить ее всего за три дня.
Она вздохнула, став такой же серьезной, как и Маркус.
— Ладно. Я не могу тебе рассказать.
— Но почему, черт побери?!
— Просто не могу, и все. Ты расскажешь об этом мистеру Джованни?
— Уже рассказал. Хотя, кажется, большого впечатления эта новость на Доминика не произвела. Но по нему всегда сложно судить. Он очень скрытный. Советую тебе вести себя с ним очень осторожно. Если цель твоего приезда на остров не ограничивается писанием книги, тебе надо уезжать отсюда, пока твоя симпатичная шкурка еще находится в целости и сохранности.
— Я здесь для того, чтобы писать книгу. Это все, клянусь.
— Будет лучше, если ты скажешь правду. Я заметил, что он находит тебя довольно соблазнительной. Если Доминику не понравится, что ты напишешь, он попытается затащить тебя в постель.
«Переспать с собственным отцом?» Рафаэлла еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
— Ох, только не это, — взмолилась она. — Только не это.
— Предпочитаешь мужчин помоложе, не так ли? Почему ты оставила свою мать, хотя она в таком состоянии?
— Авария, в которую попала моя мать, и ее нынешнее состояние — все это к делу не относится. Я уже давно планировала написать эту книгу, а мой отчим сказал мне, что я все равно ничем не могу ей помочь. Я пробыла рядом с ней почти неделю после аварии. И теперь я звоню отчиму каждый день и справляюсь о ее состоянии. Никаких изменений. Но могу предположить, что тебе и так уже известно о моих ежедневных звонках на Лонг-Айленд.
— Да.
— Ты не слишком-то доверчив, как я вижу.
— Ты заслуживаешь доверия не больше, чем любая другая женщина, поэтому отвечу: да, у меня хватило сообразительности не доверять тебе.
— Ты дискриминируешь женщин.
— Совсем нет. Кто на самом деле дискриминирует женщин, так это Доминик, и если ты останешься здесь, то убедишься в этом сама. Взгляни на Коко — она ведь очень неглупая женщина. Доминик окружает свою любовницу заботой, покупает ей все, что она пожелает, но Коко не стоит на одной ступени с ним — по крайней мере в его глазах. Она здесь для того, чтобы прислуживать ему, развеивать его дурное настроение, выслушивать, когда он чувствует потребность с кем-то поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137