— О нет, он был бы рад твоему приезду, — заверил Дьенуолд. — Полагаю, я должен добавить, что Грейлем — честный воин. Если он что-то обещает, значит, его слово крепко. Более того, он тоже может лгать, обманывать и воровать, но куда хуже, чем я.
—Никто не способен лгать, обманывать и воровать лучше моего мужа, — поддакнула Филиппа, отдавая Дьенуолду одного из сыновей и улыбаясь гостю. — Сэр Бишоп, пойдем выпьем вина, и ты расскажешь обо всем, что случилось.
— Что же до жены Грейлема, леди Кассии, — продолжал Дьенуолд, подкидывая мальчика в воздух (Бишоп не был уверен, какого именно), — она настоящая принцесса среди женщин.
Он сунул сына под мышку, вздохнул, положил руку на сердце, поморгал и снова вздохнул.
— В отличие от Филиппы, которая предложит гостю всего лишь кубок вина, клянусь, Кассия отдаст ключи от винных погребов мужа.
Филиппа больно ущипнула его за руку.
— Нечего расписывать достоинства маленькой принцессы. В конце концов, принцесса я, а не она!
— Ты моя взрослая девочка, — нежно улыбнулся Дьенуолд, забирая у нее второго ребенка. — А где моя малышка Элеонора? Пусть Бишоп полюбуется на самую красивую девицу во всей Англии.
— Он сможет полюбоваться на нее в свое время, муженек. Итак, Бишоп, мой господин весьма доволен, что ты спас меня. И это после того, как он три года прожил со мной и видел, что я, подобно утке, переваливаюсь с боку на бок, сначала с Элеонорой, а потом с близнецами в чреве. Он уверяет, что едва не умер сам, когда я их рожала. Обвиняет меня в том, что я пыталась убить его, поскольку роды заняли чересчур много времени и угрызения совести чуть не задушили беднягу. И поэтому, хотя обычно не склонен к щедрости, готов разделить с тобой свой драгоценный запас вина.
— Дьенуолд, а где твой сын Эдмунд? — спросил Бишоп, оглядываясь.
— Отдан на воспитание лорду Грейлему.
Дьенуолд покачал головой и фыркнул.
— Видел парня две недели назад. Только и речи было, что о силе лорда Грейлема, мудрости и умении улаживать споры. Клянусь, у меня все нутро загорелось.
Эдмунду, сыну Дьенуолда от первой жены, было почти одиннадцать, и, как полагалось по обычаям того времени, настала пора отдавать его на воспитание достойному рыцарю. Ах, как быстро летит время!
Дьенуолд отдал малышей Бишопу, сгреб в кулак кудри жены, притянул к себе ее лицо и поцеловал раз, другой, громко чмокая. Потом поднял голову, засмеялся и объявил:
— Пора наполнить наши пустые животы, девушка. Позаботься об этом!
Филиппа, смеясь, позвала слуг и велела принести еду и вино. Бишоп понес в замок близнецов, которые удобно устроились у него на руках.
Когда на столах остались одни кости, Филиппа, успевшая убрать буйную гриву волос под изящную серебряную сетку, объявила:
— Время пришло, Бишоп. Итак, что случилось?
— Я новый барон Пенуит. Король также дал мне в жены Мерримде Гай.
Дьенуолд, только что успевший поднести к губам кубок, поперхнулся и пролил вино.
— Клянусь всеми святыми мощами, дело худо, Бишоп! Черт возьми, это проклятие не шутка!
Филиппа, перегнувшись через стол, хлопнула мужа по спине с такой силой, что тот едва не врезался носом в блюдо.
— Меррим вдовеет уже в четвертый раз! — возмутилась она. — Мой отец желает, чтобы вы стали пятой жертвой? Нет, тут что-то не так!
Бишоп поудобнее устроился на стуле, взял кубок со сладким красным вином и поведал им о встрече с королем.
— Значит, мой высокочтимый тесть сделал тебя наследником Пенуита? Да еще велел жениться на Меррит? Не хмурься, Бишоп! Зубы у нее вовсе не как у кролика, так что можешь успокоиться. Хм… идея мне нравится. Но какая же тут удача или польза, если ты умрешь? Не пойму, как тут быть!
Нет удачи! Нет удачи!
Если Бишоп должен обвенчаться!
И что получит он взамен?
Нет удачи, нет удачи,
Только боль, одна лишь боль!
Много, много, много страшной боли!
Филиппа уставилась на Круки, стоявшего перед ними с откинутой головой и глупой ухмылкой на лице. Что поделать: дурак — он дурак и есть!
— И что это было, Круки? — осведомился Дьенуолд.
— Стишок, вот что это такое. Я молодец, хозяин, верно?
Дьенуолд почесал за ухом, улыбнулся и объявил:
— Круки… насчет боли. Подойди-ка, и я помогу тебе лучше понять, что это такое.
— Ну да, опять я получу тычок в свои несчастные ребра. Лучше уж мне убраться от греха подальше.
С этими словами Круки упал и быстро принялся сгребать вокруг себя тростник, устилавший пол. Вскоре из неряшливой груды едва виднелся нос шута.
— Он распевает свои песни, когда в него вселяются духи, — пояснила Филиппа. — Обычно его сочинения куда хуже. Но не обращай внимания, Бишоп. Я поверить не могу, что он согласился добровольно положить голову на плаху.
— Прежде чем я изложу свой план, — начал Бишоп, — признайтесь, известно ли вам, почему какие-то давно исчезнувшие друиды наложили проклятие-оберег на замок, которого тогда еще вообще не существовало?
Филиппа выпрямилась, задумчиво подперев руками подбородок.
— Говорят, что кельтские друиды могли заглянуть в будущее. Полагаю, они предвидели, что их потомок выстроит твердыню на берегу моря, и решили защитить ее любой ценой. Отсюда и проклятие.
— Я тоже это слышал, — отмахнулся Дьенуолд, — но не слишком верю. И вообще, нужно обсудить вещи поважнее. У твоей будущей жены прелестный подбородок и красивые волосы. Не такие курчавые и буйные, как у моей девушки, но красные, как закат над Пендинскими холмами.
— Да, и очи — желания зеленый яд.
— А это еще откуда? — удивилась Филиппа.
Бишоп вручил ей пергамент. Филиппа стала громко читать:
Тот враг умрет, что морем придёт.
Тот враг умрет, что с земли придет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96