Тяжело дыша, Филиппа попыталась влезть на коня, но это оказалось непросто, потому что на лошади не было седла, а правая рука Филиппы почти бездействовала. Вдруг кто-то подтолкнул ее — это был Эдмунд. Задыхаясь от боли и усталости, она наконец взобралась на коня и припала к его шее.Эдмунд снова вскочил на Дейзи. — Давай! — крикнула Филиппа.Жеребец был быстр и силен, и Крандалл скоро исчез позади. Им нужно спешить. Наверняка Вальтер уже бросился в погоню, если, конечно, она не ударила его так сильно, что он до сих пор лежит без сознания. Жеребец несся вперед, оставив Дейзи далеко позади. Филиппа попыталась придержать его, но одной рукой это сделать было невозможно. Конь словно обезумел и не повиновался всаднице.— Эдмунд! — Она обернулась, и волосы закрыли ей лицо.— Филиппа, держись. Я иду!Вдруг из темноты вылетел мужчина на огромном коне и поскакал наперерез ее мчащейся в неистовом галопе лошади.Потом появился еще один всадник, и Филиппа услышала крик Эдмунда:— Отец! Отец! Скорее помоги Филиппе!Она почувствовала, как кто-то выдернул у нее из рук поводья. Жеребец встал на дыбы, дико заржал, молотя в воздухе копытами, и до Филиппы донесся голос Дайнуолда:— Но-но, спокойно.Филиппа покачнулась, и на ее измученном лице появилась слабая улыбка. Платье на ней было разорвано и задрано до бедер.— Лошадь обезумела от моего запаха, — сказала девушка, не сводя глаз со своего избавителя.— Не говори глупости.— Кровь… от запаха крови, — сказала она. — Запах человеческой крови приводит животных в ярость. — Она склонилась головой на шею коня… Но прежде чем Филиппа потеряла сознание, сильные руки Дайнуолда обхватили ее. Девушка глубоко вздохнула и лишилась чувств.
Жгучая боль вывела ее из забытья. Филиппа застонала и открыла глаза.— Лежи смирно.Она увидела склонившегося над ней Дайнуолда. Он мрачно разглядывал ее руку.— Привет, — сказала Филиппа, — я рада тебя видеть. Мы знали, что ты где-нибудь поблизости.— Лежи смирно и держи язык за зубами.Но это невозможно: ей так много нужно ему сказать, так много объяснить!— Я умру?— Конечно, нет, глупая девчонка!— С Эдмундом все в порядке?— Да. А теперь замолчи, твоя болтовня действует мне на нервы.— Я, кажется, потеряла сознание — это первый раз в жизни. Я испугалась, когда увидела тебя.— Лежи спокойно. Почему у тебя такой хриплый голос?Часовой пытался задушить меня, когда я стукнула его рукояткой ножа. К сожалению, у него оказалась слишком крепкая голова. Спасибо Эдмунду: он отвлек часового и ударил его лопатой. Мы вовремя удрали от них, потому что с минуты на минуту могли появиться остальные стражники. Ты знал, что мы в Крандалле? Ведь Силкен успел добраться до тебя?— Да, но замолчи наконец.— Я молила Бога, чтобы Силкен успел. Это была наша последняя надежда. Вальтер — дурак, он дал Силкену время оторваться от погони. Я знала, что он доберется до тебя, знала, что ты придешь!— Да заткнешься ты когда-нибудь или нет?!— Любовница Вальтера пыталась убить меня. Тебе не кажется это странным? Она кричала, что ей наплевать на богатства, которые я привезу Вальтеру, он все равно будет ее. Я с радостью уступила его этой женщине. Еще я хотела ей сказать, что у меня нет никакого богатства, ни единой монетки, но в этот момент вошел Вальтер, потому что я орала как сумасшедшая, и он увидел у меня на руке кровь, но подбежал к ней и обнял ее… Оказалось, ее зовут Бритта, и это ее платья он подарил мне. Я стукнула его табуреткой по голове, и он свалился, как мешок. Звук был потрясающий. Он придавил свою Бритту так, что она не могла пошевелиться. Я забрала у нее нож и ключи и заперла обоих в комнате.— Филиппа, ты ослабеешь от потери крови и своей болтовни. Пожалуйста, успокойся.— Знаешь, у нее просто громадная грудь, — сказала Филиппа и от внезапной боли в руке прикрыла глаза. — Вальтер дал мне ее платья, и они были слишком коротки и слишком широки в груди. У нее грудь гигантского размера.Горкел и Круки были такие смешные… — В этот момент Дайнуолд глубоко вдохнул и вылил ей на рану вино. Филиппа вздрогнула, вскрикнула и снова потеряла сознание.Дайнуолд мгновение стоял не шевелясь, затем прижал ладонь к ее груди. Сердце билось несильно, но ровно.— Она опять без чувств, — сказал он стоящему рядом Нортберту, — но рана теперь чистая, и если нож не был отравлен, то все обойдется.Нортберт кивнул.— Эдмунд слишком возбужден и мелет языком без остановки. Горкел велел ему ложиться спать, но у него рот не закрывается, — сказал он.— И с ней то же самое.— Мальчик говорит, что не пойдет спать до тех пор, пока не убедится, что с хозяйкой все в порядке, — тихим хриплым голосом произнес Горкел.Дайнуолд удивленно вскинул на него глаза:Что? О черт! Теперь все здесь пойдет вверх дном! Я оставил их вдвоем всего на неделю — и нате вам! Ладно, приведи сюда Эдмунда, пусть посмотрит на нее.Горкел и Круки обменялись понимающими взглядами, а Нортберт только пожал плечами.Эдмунд опустился возле Филиппы на колени и, разглядывая ее лицо, тихо сказал:— Она очень рассердилась, когда увидела у меня на ноге цепь. Она стала вся красная, а руки затряслись. Филиппа ведь поправится, правда?— Она слишком сильна, чтобы из-за такой ссадины сыграть в ящик, — сказал Дайнуолд. — Тебе нужно поспать, Эдмунд, на рассвете мы выезжаем.— А ты не боишься, что Вальтер ночью нападет на нас?Дайнуолд ухмыльнулся:— В такой темноте он нас ни за что не найдет. На небе ни одной звездочки.Через несколько часов Филиппа проснулась. Рука все еще болела, но не так сильно, как раньше. Стояла глубокая ночь. В своей маленькой комнате в Крандалле Филиппа привыкла к темноте, но сейчас она была другой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100