— Ни о чем таком и речи не было. Это глупая шутка олуха Чарли Аскбриджа. Твой романтический Кларендон исчез бы при одной мысли о том, что должен принести себя в жертву, как бы он ни распинался насчет страстного желания жениться на ней, при условии, разумеется, что я не «испортил» ее. Испортил! Можешь такому поверить? Услышав, что она едва не умерла, он еще возымел наглость допытываться, тронул ли я ее! Куда катится этот мир, Мартина? В сточную канаву!— Ты прав, дорогой, — согласилась Мартина, пробегая пальцами по его груди, животу и спускаясь чуть ниже. Пора бы и к делу перейти: честно говоря, ей уже начинали надоедать все эти рассуждения о какой-то совершенно неизвестной девушке.Наклонившись, она припала губами к шее любовника.— Какой ты твердый, — шепнула она, обхватив напрягшуюся плоть.— Ты же знаешь, я часто тренируюсь в боксерском салоне «Джентльмен Джексон», — рассеянно обронил Филип, все еще рассматривая потрескавшуюся штукатурку.Мартина усмехнулась и снова осыпала его поцелуями.— Нет, Филип, не думаю, что эти тренировки имеют какое-то отношение к такого рода твердости, — пробормотала она и сжала пальцы чуть сильнее. У Филипа перехватило дыхание. Немного опомнившись, он потянул ее на себя. — Знаешь, я не совсем тебя понимаю, Филип, — оторвавшись от его губ, проговорила Мартина. — Ты все время твердишь, будто слишком молод, чтобы жениться, а сам так переживаешь из-за этой леди. Похоже, твоя совесть все же не чиста.И с этими словами она начала двигаться, и он едва не позабыл обо всем на свете. Но стоило Мартине на секунду остановиться, как Филип заговорил:— Сабрина провела со мной наедине почти неделю. А эта гнусная парочка, Элизабет и Тревор, повсюду распространяют слух, будто она пыталась совратить собственного зятя. Правда, сплетни еще не достигли Лондона, но это вопрос времени. А Сабрина не желает ничего понять, черт бы ее побрал, и не доверяет мне.Мартина молча выжидала, пока он заполнит ее до конца. Как это изумительно — чувствовать в себе Филипа!— Интересно, понравилось бы это девушке, которую ты так и не соблазнил?Филип представил Сабрину, маленькую, легкую, прижимавшуюся к нему в бреду и жару. Она сгорала от стыда, узнав о том, какие интимные услуги он ей оказывал!И хотя похоть туманила рассудок, он сумел взять себя в руки. Джентльмен не обсуждает благородную леди, не судачит о ней со своей любовницей. Но Мартина не виновата. Он сам затронул эту скользкую тему.— Нет, Мартина, не стоит об этом. Сейчас мне нужно совсем другое. Ты. Только ты.Он запустил пальцы в короткие светлые локоны и прижался ртом к ее губам. Глава 24 На рассвете Дамблер с самым угрюмым видом впустил в дом своего хозяина и, желая выразить недовольство столь фривольным поведением, потащился за ним по широкой лестнице. Он прекрасно понимал, где виконт провел ночь и чем занимался. Нет. Он не завидовал. Давно смирился с тем, что стареет, а следовательно, становится равнодушным к дамам. Одно из преимуществ его возраста — денег на женщин уходит все меньше.Он демонстративно принюхался. От виконта пахло продажной любовью и бренди. Аромат первой почти перебивал запах второго.— Я не желаю слушать твои проповеди, — предупредил Филип, не оборачиваясь, но уверенный, что Дамблер в любой момент способен наступить ему на пятки. Камердинер не удостоил господина ответом.Добравшись до спальни, Филип честно попытался снять измятую одежду, но пальцы упрямо отказывались слушаться.— Господь предназначил ночное время для того, чтобы почивать, милорд, а не предаваться разгулу, — не выдержал наконец камердинер.— Твои сентенции годятся только для стариков, так что успокойся. Кстати, отец не раз описывал мне, каким повесой ты был в молодости. Ты просто завидуешь!— Никоим образом, милорд.Филип только ухмыльнулся. Все уверения Дамблера — чистый вздор!Он с блаженным вздохом растянулся на чистых простынях. Какие они прохладные!Филип хотел было что-то сказать, но глаза сами закрывались.— С другой стороны, все возможно, — неожиданно заявил Дамблер. — Придется хорошенько над этим поразмыслить. Дело в том, что я как раз поздравлял себя с возможностью спокойно наслаждаться одной из радостей наступления старости: слава Богу, теперь совершенно не обязательно каждую ночь тащить в постель женщину.— Или даже двух, если получится.— Помилуйте, милорд, что-то я такого не припомню! То есть… возможно, что-то подобное и бывало, но это мимолетные встречи, не оставившие даже воспоминаний.— Похоже, ты сейчас разрыдаешься. Забудь о своих осенних годах, Дамблер, и поищи себе пухленькую хохотушку. Но сначала иди спать и буди меня только в том случае, если начнется пожар или почувствуешь, что умираешь. Я не просил дожидаться меня, черт тебя побери!— Что бы сказала ее сиятельство! — вздохнул Дамблер, принимаясь тушить свечи.— Поскольку матушка отправилась на небо четыре года назад, боюсь, всякая встреча с ней довольно затруднительна, даже для тебя. Иди к себе, Дамблер. Но знаешь, мать в свое время слыла довольно дерзкой особой, неукротимой и знала толк в развлечениях. Родная кровь все-таки, благодарение Богу!Дамблер от возмущения зашипел, но Филип уже отвернулся. Интересно, что сказал бы камердинер, увидев Мартину во всем ее великолепии. Удар. Наверняка бы дело кончилось апоплексическим ударом.— Что вы собирались делать вечером, милорд? — проговорил Дамблер с порога.— По-моему, вечер давно закончился. Убирайся.— Я имею в виду вечер наступившего дня, милорд. Филип неожиданно выругался:— И как это я забыл? Нужно торчать в невыносимо тоскливом «Олмэксе» и снова разыгрывать святого Георгия, без всякой, впрочем, пользы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96