— Он может называть меня любым именем, каким только пожелает. Я рассудила, что, если отнестись к делу серьезно, вся эта канитель с ухаживанием и женитьбой окажется не такой уж трудной. И как видишь, я была права. Как замечательно, когда все начинает идти как должно. Что положить вам в чай, Колин?— Минуточку! — не выдержал Дуглас. — Все совсем не так просто, как ты воображаешь, Синджен. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. — Однако вместо сестры он обратился к Колину: — Мне удалось выяснить, сэр, что вы подыскиваете себе в жены богатую наследницу. Вы этого нисколько не скрывали. И вам наверняка известно, что, когда Синджен выйдет замуж, у нее будет весьма внушительное приданое.— Она мне об этом сказала. Подошла и объявила, что она богатая наследница. Она попросила меня поговорить с вами и узнать, в какой сумме выражается ее приданое.— Что-о?Синджен ласково улыбнулась брату:— Это чистая правда, Дуглас. Я знала, что ему нужна жена с деньгами, и сказала, что я подхожу ему по всем статьям. Богатство и приятная наружность в одном лице. К тому же в придачу ко мне он приобретет таких великолепных родственников, как семейство Шербруков.Алике расхохоталась, не в силах сдержаться.— Надеюсь, Колин, что вы сумеете справиться с этой озорницей. Помню, однажды на лестничной площадке в Нортклифф-Холле она при всех кинулась на меня, повалила на пол и не дала подняться, пока Дугласа не освободили из комнаты, где я его заперла. Вам придется быть осторожным, потому что, когда она ставит перед собой цель, то становится очень упорной в ее достижении.Алике снова залилась смехом. Синджен усмехнулась. У Дугласа Шербрука лицо было деревянное, как церковная скамья. Колин чувствовал себя так, будто он и впрямь попал в сумасшедший дом и его обитатели набросились на него все скопом.— Эту историю я расскажу вам позже, — с улыбкой сказала Синджен и легко погладила рукав его светло-коричневого сюртука. Потом, не подумав о последствиях, она снова вперила взгляд в его лицо и тут же поплатилась: ее собственное лицо жарко вспыхнуло под воздействием некоторых весьма интригующих мыслей.— Прекратите, Джоан, — прошептал он сквозь зубы. — Вы опасны для самой себя. Да прекратите же! Или вы хотите, чтобы ваш брат опять на меня набросился?— Слушайте, я требую, чтобы вы все замолчали хотя бы на минуту!С этими словами Дуглас встал и принялся мерить шагами гостиную. При этом он продолжал держать чайную чашку, и вскоре горячий чай пролился ему на руку. Он поморщился, поставил чашку на стол и снова пустился ходить взад и вперед.— Синджен, ты впервые увидела его всего лишь пять дней назад. Пять дней! Ты не можешь знать, будешь ли ты с ним счастлива, потому что он тебе совсем чужой.— Он сказал, что не станет меня бить. Он сказал, что у него доброе сердце и он чувствует себя в ответе за тех, кто от него зависит. Когда бывает по-настоящему холодно, он позволяет своим кошкам спать в его постели. Что еще мне следует, по-твоему, знать, Дуглас?— Тебе не мешало бы узнать, питает ли он хоть какие-то нежные чувства к тебе или же только к твоим деньгам.— Если сейчас и не питает, то потом будет питать, ведь человек я неплохой. Например, тебе, Дуглас, я нравлюсь.Колин поднялся со стула и встал в полный рост.— Джоан, перестаньте отвечать вместо меня, как будто я слабоумный или вообще нахожусь в другом месте.— Хорошо, — кротко сказала Синджен и чинно сложила руки на коленях.— Черт меня побери, милорд, мне нечего вам сказать! Это, это… — Дуглас не находил слов. Гневно протопав к двери, он обернулся и объявил через плечо: — Я поговорю с вами, Колин Кинросс, но не сейчас, а ровно через неделю. Через семь дней! И эти семь дней вы будете держаться подальше от моей сестры, ясно? Неделю — и ни днем меньше! А пока вы еще здесь — вы покинете этот дом через десять минут, — не смейте прикасаться к моей сестре.Он с грохотом захлопнул за собой дверь. Алике встала и сказала с усмешкой:— Думаю, придется прибегнуть к розовой воде, дабы омочить его разгоряченное чело. Это его успокоит.Она хихикнула и удалилась вслед за мужем. У двери она, не оборачиваясь, проговорила:— Не вздумай трогать его руками, Синджен, тебе ясно? В любовных делах мужчины теряют всякое самообладание. Не доводи его до этого, потому что за десять минут джентльмен способен напрочь забыть обо всех приличиях.О Господи, неужто все Шербруки, включая и тех, кто не был рожден Шербруком, абсолютно сумасшедшие!— Я рад, что мне удалось так позабавить вашу невестку, — выдавил из себя Колин, причем досады в его голосе было куда больше, нежели чаю в его чашке. — Если вы хотите, чтобы я не трогал вас руками, то перестаньте пялить глаза на мои губы.— Не могу. Ведь вы такой прекрасный. О Боже, ведь у нас с вами есть только десять минут!Колин вскочил на ноги и по примеру Дугласа начал ходить по гостиной.— Что за невероятная ситуация! — воскликнул он, поворачиваясь к облицованному мрамором камину. — Послушайте, Джоан, впредь я буду говорить за себя сам.Ну и что же он тогда скажет? Вот дьявольщина! Он остановился и посмотрел на пустой камин. Тот был выложен бледно-розовым итальянским мрамором — дорогостоящее украшение и выполнено истинными мастерами. Ему вспомнился громадный, почерневший от сажи очаг в главном зале замка Вир, в котором легко можно было бы поджарить целую корову. Какой же он старый, грязный, с потрескавшимися кирпичами и вываливающимися кусками раствора. Иисусе Христе, даже картина с пасторальной сценой, висящая над этой мраморной каминной полкой, и та, по всему видно, старинная, от нее веет давним, многолетним богатством и высоким общественным положением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20