Дождавшись, пока Виктория поосновательнее испачкает руки в муке, Рафаэль подошел к ней сзади, обнял за талию и тихонько привлек к себе. Зарывшись лицом в мягкий щелк ее волос, он некоторое время молча вдыхал их тонкий аромат. Потом слегка наклонился и тихо прошептал ей в самое ухо:— Прости меня, Виктория.Его близость, теплое дыхание, нежные слова обжигали и опьяняли. Тем не менее Виктория предпринимала попытки контролировать ситуацию. Неожиданно ей показалось безумно интересным точно узнать, специально ли он дожидался, пока она перемажется в муке, чтобы таким образом уменьшить вероятность сопротивления, или он слишком хорошо знал, что она в любом случае не устоит перед его поцелуями, растает, как льдинка на ярком солнце.Его руки заскользили по ее бедрам, животу, теплое дыхание согревало шею и затылок. Виктория вновь почувствовала слабость и предательскую дрожь в ногах — Я ничего не могу поделать, — с трудом выговорила она, — у меня очень грязные руки.— Ну и хорошо. Только скажи, что в твоей душе нет ненависти ко мне.— Ее и в самом деле нет, по крайней мере сейчас. Со мной происходит что-то странное.Рафаэль снова коснулся губами ее волос, шеи…— Теперь, если не возражаешь, я отойду немного в сторону, — шепнул он, — иначе наш хлеб никогда не найдет дороги в печь, хорошо?Виктории страстно хотелось, чтобы он не выпускал ее из рук, продолжал свои трепетные ласки. И к черту хлеб! Но все же она была леди и вовремя напомнила себе, что благовоспитанная девушка, и к тому же девственница, не должна проявлять инициативу в подобных вопросах. И ей не подобает заниматься любовью в кухне.— Хорошо, — немного хрипловато согласилась она.— Ну а теперь мы добавим немного воды. Она делала все, что он говорил: добавляла, перемешивала, укладывала. Правда, с дрожью в руках она справиться так и не смогла, но понадеялась, что он не заметит.Получившийся у них конечный продукт удовлетворил их обоих. И хотя его вряд ли можно было назвать высококачественным хлебом, все же это было лучше, чем стряпня миссис Рипл Они ели хлеб прямо в кухне, с маслом и клубничным вареньем Во время еды Рафаэль рассказывал об одном из своих невероятных приключений в Средиземном море.Виктория не отрываясь смотрела на его движущиеся губы, но до нее почти не доходил смысл рассказа.— Виктория, что ты хочешь? Девушка растерянно заморгала и неуверенно посмотрела ему в глаза.— Твоя история очень занимательна, — пробормотала она.— Но ты даже ее не слушала! В ней нет ничего интересного. А рассказал я ее только потому, что в то время занимался торговлей и ничем более. Никаких секретных миссий или заданий, на которые ты недавно намекала. — Рафаэль замолчал и попытался навести порядок в мыслях. Он тщетно старался разобраться в самом себе. Может быть, где-то в глубине души он еще сомневается в стоящей перед ним девушке? Отбросив эту предательскую мыслишку, он произнес самым уверенным тоном, на какой был способен:— Я верю тебе. И хочу чтобы ты стала моей женой.., полностью и окончательно. И прямо сейчас.Виктория машинально облизнула внезапно пересохшие губы.— Я не понимаю, — пробормотала она, — откуда так внезапно появилось такое доверие ко мне? Очень уж неожиданно. Неужели только потому, что мы вместе пекли хлеб, ты вдруг уверовал, что я не распутная девка?— Нет, все произошло еще до хлеба.— Может быть, на твое решение повлияло то, что я ела хлеб именно с тем количеством масла, что ты считал нужным?— Нет, Виктория, просто я понял, что был не прав. Тот факт, что ты страстно отвечала на мои ласки, не свидетельствует о дурном. Просто ты так реагируешь на меня, Рафаэля Карстерса, твоего мужа и превосходного любовника.Виктория смущенно опустила глаза.— Знаешь, я уже думала об этом. Дамьен один раз поцеловал меня, но я почувствовала только отвращение. Что же касается Дэвида Эстербриджа, у меня вообще не было никаких ощущений. Это было как выполнение скучной обязанности. А с тобой во мне происходят волшебные превращения. Ты — кудесник, Рафаэль, и умеешь творить чудеса.Рафаэль был тронут до глубины души. Она была настолько искренней, что у него потеплело на душе. Ее глаза светились честностью и невинностью. Но может ли женщина отвечать только одному мужчине с такой бешеной страстью? Неужели существует нечто необъяснимое, возникающее только между двумя определенными людьми? Для Рафаэля такое объяснение звучало, мягко говоря, необычно. Он страстно желал каждую женщину, с которой занимался любовью.Рафаэль вспомнил, какой была Виктория до памятного разговора с Дамьеном в библиотеке. Ни разу она не дала повода усомниться в своей добродетели. Но справедливости ради следует отметить, что в те дни он ни разу не целовал и не ласкал ее.— Думаю, следует уточнить определение, — добавил Рафаэль, — мы с тобой — волшебная пара.Они нежно улыбнулись друг другу и на несколько мгновений в маленькой кухне воцарились мир и взаимопонимание. Но тут Рафаэль нарушил молчание и в воздухе вновь повисла неловкость.— Пойдем в спальню, Виктория.— Прямо сейчас? Средь бела дня?Рафаэль улыбнулся, стараясь скрыть досаду, но решил не настаивать.Неожиданно Виктория почувствовала ужасную усталость. Ее до крайности угнетало чувство своей полной беспомощности и беззащитности перед мужем. Она представлялась себе марионеткой, которой управляет этот большой и сильный капитан. По какой-то непонятной причине или ввиду необъяснимого стечения обстоятельств он приобрел над ней почти неограниченную власть. Это не правильно и несправедливо!— Думаю, я не отказалась бы от верховой прогулки, — заявила она. — Может, стоит еще раз заехать в Милтонское аббатство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117