— Откуда ты ее знаешь?— Милый Дэнси, вы, мужчины, такие наивные. Мне больно говорить тебе об этом, но сейчас ее опекает Лайонел.У Дэнси перехватило дух, но не от злости на Лайонела— Тогда, может, у Лоис есть сестра, — предположил он.— Они все в некотором роде сестры, не так ли? Дешевые потаскушки, которые…Он расхохотался.— Зато ты просто бесценна, не так ли, Шарлотта?— Замолчи, свинья!— Вчера вечером я потерял пятьсот фунтов. Тебе стоит серьезно подумать о любовнике, ведь он должен будет оплачивать твои услуги, поможет со счетами за туалеты и так далее.Шарлотта, у которой на какое-то время язык присох к гортани, выскользнула из постели и схватила халат.— Зачем так беспокоиться, дорогая? Я уже видел все, что ты можешь предложить.— То же самое могу сказать о тебе, Дэнси! Как я не рассмотрела тебя получше, прежде чем лечь с тобой в постель?!— Ты даже не представляешь, насколько наши мнения сходятся! Глава 5 Ты слушаешь меня, иль говорю с глухим я? Эсхилл — Диана, вы слышите меня?— Слышу.— Пожалуйста, выйдите, мне нужно поговорить с Люцией наедине.— Почему наедине? — спросила Диана, вспыхнув, как порох.— Пойдите в парк и поиграйте там с детишками, Диана.— Дорогая, — произнесла Люция, не сводя глаз с Лайонела, — действительно, пойдите с Джемисоном в парк.Уходить Диане не хотелось, но выбора не было — они оба против нее. На прощание она хмуро посмотрела на Лайонела и вышла из гостиной.— Теперь, мой мальчик, говори.— Я получил крайне неприятное известие, — ответил он. — Сегодня утром ко мне приходил стряпчий Мэнверс. Он сообщил о смерти моего двоюродного деда Оливера Менденхолла, а я, как вам известно, являюсь его наследником. Ему принадлежала сахарная плантация на Тортоле, и теперь я обладатель не только запасов сахара, рома и черной патоки, но еще и сотни рабов. Старик даже в завещании назвал меня щенком Эштоном. Вы рассказывали мне, Люция, о наших с ним родственных связях, но я не уверен, что у него нет более близких родственников.— А если они есть?— Я бы передал им все сокровища. Подумайте только, Люция, — рабы, сотня бедняг. Проклятие, я не хочу иметь ничего общего с этим! Что же мне делать?— Он сам решил, что его наследником являешься ты, мой мальчик, так же, как и моим. Я хочу тебе напомнить, что, даже если и есть более близкие родственники, ты должен выполнить свой долг. Ты не имеешь права перекладывать ответственность на других. Твой долг — выполнить последнюю волю двоюродного деда.— Выполняя его последнюю волю — как сказал Мэнверс после выпитого им бренди, с помощью которого он перестал сыпать путаными юридическими формулировками, — я должен поехать на плантацию, осмотреть ее и затем решить, полагаясь на сведения из первых рук, что с ней делать.— Это очень разумно.«Нехорошо с моей стороны пользоваться кончиной бедного Оливера», — подумала Люция. Но если исходить из планов, построенных ею, это событие произошло как нельзя вовремя. К тому же бедный Оливер был очень стар, старше ее на целых десять лет. Теперь дорогому Лайонелу придется сопровождать свою кузину в Вест-Индию.— До моего приезда за плантацией будет присматривать управляющий Эдвард Бимес. Мэнверс намекал, что этот управляющий — мошенник. Я сомневаюсь в справедливости его слов, ведь у него не было времени навести справки.У Люции едва не сорвалось с языка, что этот Мэнверс, судя по всему, хитрец. Стряпчий, видимо, заметил нерешительность Лайонела и сумел найти нужный подход, несмотря на выпитое бренди.— Думаю, там с рабами очень плохо обращаются, — сказала Люция, подливая масла в огонь.— Это было бы неразумно! Как можно плохо обращаться с теми, от кого зависит твой капитал?Люция пожала плечами.— Не прячь голову в песок, Лайонел. Вспомни некоторых из наших друзей, которым все равно, что хижины их арендаторов разваливаются, которым наплевать, если на их землях детям нечего есть, и тех лордов и леди, которые требуют от своих слуг беспрекословного выполнения любых их капризов. Разве это не рабство? По-моему, мир стал очень жесток и злобен к неимущим.Лайонел задумался.— Да, вы правы. Но станет ли их жизнь лучше после освобождения?— Сомневаюсь. Но здесь, в Англии, черные рабы не нужны. А если бы требовались, не было бы предубеждения против рабства.— И в этом вы правы, — проговорил Лайонел и пригладил волосы. — Просто все это очень неожиданно.— Я уверена, ты выполнишь свой долг, мой мальчик. Кстати, почему ты не хотел, чтобы обо всем этом узнала Диана?Он помрачнел.— Не знаю… Она наверняка вставила бы свое слово, а я, возможно, прикрикнул бы на нее, и тогда…Я понимаю, дорогой мой, понимаю.— Есть еще одна причина: Диана выросла среди рабов, привыкла к такой жизни и принимает ее как должное. Скорее всего, я надрал бы ей уши, если бы она начала защищать рабство.Люция, никогда не обсуждавшая с Дианой проблему рабства, получила еще одну возможность похвалить девушку.— Диана очень дружелюбна со слугами, может быть, даже слишком. Они ей платят тем же, готовы умереть за нее. Можно ли представить ее жестокое обращение с другими слугами только потому, что у них черная кожа?— Но рабы являются собственностью, тетушка. У них нет выбора. Уйти от жестокого хозяина или хозяйки они не могут.— Зато им дают дома, их лечат, их хорошо кормят.При этих словах Дианы и Люция, и Лайонел обернулись.— Вы мало погуляли в парке, — заметил Лайонел.— Я не была в парке. Я просто прошлась вокруг дома.— И все же выбора у них нет, — заметил граф.— Они не смогли бы сами сделать выбор. Даже если бы отец освободил рабов, они продолжали бы беспомощно стоять на месте.— Это абсурд! Вы сознательно держите их в невежестве…Битва продолжается, думала Люция, глядя на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107