— Неужели? — спросила она, покусывая подбородок Брента.Его теплая рука легла на грудь Байрони.— Верь мне, простому одурманенному человеку.— Если будете жаловаться, сэр, я сброшу вас с себя!— Лучше полюбуйтесь смиреннейшим, святейшим из живых самцов.— Ха! Ты почти такой же смиренный и святой, как.., ну да ладно. Я должна кое о чем подумать.Байрони услышала смешок в его голосе и улыбнулась. Она поцеловала Брента и, угнездившись у него под боком, сонным голосом проговорила:— Завтра у нас столько дел, если мы едем в пятницу.— Не могу поверить, — пробормотал Брент скорее сам себе, крепче обнимая Байрони, — меня соблазнила очень опытная маленькая леди.— Вас соблазнила жена, сэр, — сонно отозвалась она. Глава 24 Лорел Хаммонд вышла в сад из небольшой музыкальной комнаты в задней части дома и вдохнула сладкий аромат цветущей магнолии. Прекрасный день, думала она, не слишком жарко и не слишком сыро. Она медленно подошла к кустам магнолии, нарвать опьяняющих своим запахом цветов для Мамми Бас, этой старой карги, чтобы та приготовила из них духи. Скудный запас духов, подаренных ей Дрю, когда тот вернулся из Парижа, давно кончился. При мысли о Дрю она нахмурилась. Вроде взрослый человек, черт бы его побрал, но какой-то неопределенный.., нет, пожалуй, неуловимый. Когда она о чем-нибудь его спрашивала, он называл ее «мама-мачеха» противным насмешливым тоном.Она срывала цветы, укладывала их в небольшую плетеную корзинку, и ее мысли невольно возвращались к Бренту. Ни одного слова, ничего. Прошло уже больше полугода, как умер его отец. Наверняка адвокаты уведомили его об этом — Дрю знал его адрес в Сан-Франциско. Почему он не написал? Она много раз думала о том, каким он стал. Вспоминал ли о ней?Ненавидел ли ее после долгих десяти лет? Разумеется, нет. Ведь так или иначе, он ее соблазнил. Она нисколько не виновата. Просто она была одинока, несчастлива с мужем — холодным, властным Эйвери.О, это завещание, этот гнусный документ! Лорел вдруг пробрала дрожь в тени огромного поросшего мхом дуба, и она перешла на лужайку, залитую ярким солнечным светом. Дерзкий Дрю позволил себе рассмеяться, когда этот напыщенный усатый старый дурак мистер Дженкинс через два дня после похорон в библиотеке прочитал им завещание. Она была слишком удивлена, чтобы что-нибудь сказать. Слишком удивлена и слишком испугана. Магнолия выскользнула из ее пальцев на мягкую зеленую траву. Страх не прошел до сих пор.— Надо быть повнимательнее, Лорел.Дрю изящно наклонился, чтобы подобрать упавший цветок. Он выглядел как эстет, этот высокородный джентльмен-южанин, — стройный, бледнокожий, с зачесанными от широкого, чистого лба каштановыми волосами и задумчивыми карими глазами. Ничего общего с внешностью его брата. Она плохо помнила, как выглядел Брент, кроме таившихся в ее памяти полуночно-синих глаз, проницательных, неотразимых и глубоких уже тогда, когда ему было всего восемнадцать лет. Дрю выпрямился и подал ей цветок.— Благодарю, — сказала она. — Почему вы не пишете?— В такой прекрасный день не могу усидеть в комнате. Причина в этом… — Он помолчал. — Ив предчувствии чего-то.Лорел выгнула тщательно выщипанную золотисто-каштановую бровь.— Оказывается, вы похожи на колдунью Синду.— О нет, — возразил Дрю, — я не сворачиваю цыплятам шеи и не пляшу вокруг костра, пророча конец света.— Тогда было забавно. — Лорел покачала головой, улыбнувшись воспоминанию. — Никогда не забуду того происшествия. Господи, какое было безвыходное положение! Рабы отказались работать, потому что их уверили в приближении судного дня. Гнева Божьего они боялись больше, чем кнута мистера Симмонса.— — Отец и мистер Симмонс очень уверенно держали ситуацию в руках, как я вспоминаю. Бедная Синда!Вопреки ее пророчеству конец света не наступил, а ее жестоко выпороли.— Так что же у вас за предчувствие?— Точно не знаю, — медленно проговорил Дрю. — Что-то сегодня должно случиться, что-то из ряда вон выходящее. — Он пожал плечами с несколько расстроенным видом. — Не сердитесь на меня. Весьма вероятно, мои мозги расплавились от жары, возможно, мои занятия в конце концов довели меня до мрачного мистицизма.— Вам надо почаще выезжать с плантации, Дрю.Кругом так много хорошеньких юных леди, ожидающих предложения от мистера Дрю Хаммонда из Уэйкхерста. Да вот и Мелинда Форрестер не дальше как вчера говорила, как восхищается вашими картинами…Дрю поднял изящную белую руку.— Избавьте меня, Лорел, от подобных рассказов.Мелинда Форрестер.., меня не интересует эта девушка. — Он устремил в пространство мечтательный взгляд темно-карих глаз. — Мне не хватает Парижа, — просто проговорил он. — Здесь все прекрасно, но это не мое.— Да, теперь это все принадлежит Бренту, вы это имели в виду?Глаза Дрю остановились на прекрасном лице мачехи.— Откуда столько горечи, Лорел? Я не знаю, почему Брент покинул Уэйкхерст много лет назад, но он старший наследник. Разумеется, плантация должна принадлежать ему. Вопрос состоит в том, станет ли он ею заниматься?— Но я жена вашего отца! Как он посмел назначить Брента моим опекуном? Почему не оставил деньги мне, по моему полному праву, как оставил вам?Дрю лишь нахмурившись смотрел на Лорел. Он жил дома уже два года и многое видел. Знал, что у нее была связь с соседом-плантатором, хвастливым мистером Джоном Латтимером. И отец наверняка тоже знал об этом. Возможно, поэтому и не оставил ей денег. Справедливости ради нужно сказать, что Лорел молода и красива, а отец был старым и больным. И все же…Дрю оторвал свесившийся с нижней ветки вяза испанский лишайник.— Возможно, — медленно проговорил он, — вам следует подумать о новом замужестве, когда закончится траур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118