– Это платье так красиво смотрится на тебе. Тебе идут яркие, веселые тона. – На нем были джинсы Ливайс» и бледно-голубая рубашка, придававшая его серым глазам оттенок морской волны. – Впрочем, черное платье, которое было на тебе в прошлый понедельник, тоже выглядело сногсшибательно.
Эми не привыкла к такому открытому обожанию, и его слова смутили ее.
– Спасибо, но я начинаю подозревать, что ты судишь небеспристрастно.
Гордон развел руками с абсолютно невинным выражением:
– Небеспристрастно? Я удивляюсь тебе, Эми. При чем тут небеспристрастность, если это платье тебе идет?
– На тебя могли повлиять тридцать пять лет мечтаний. – Она подняла крышку над цыпленком и в последний раз поворошила его. – Думаю, все готово.
– Я надеюсь, что вкус хотя бы наполовину так же хорош, как запах.
– Так и есть. Это просто цыпленок, приготовленный в луковом соусе с тушеными помидорами и посыпанный сверху сыром «моззарелла», но запах у этого кушанья всегда чудесный.
Гордон отступил, пропуская ее достать салат из холодильника. Он много раз участвовал в подобных домашних сценах с другими женщинами, но присутствие Эми меняло все вокруг.
– Я и сам могу сносно приготовить некоторые блюда, – сказал он. – В следующий раз я буду стряпать для тебя.
– Меня это устраивает. Мужчины никогда не готовили для меня. Если, конечно, ты не имеешь в виду жареные гамбургеры, которые я не считаю.
Гордон изобразил беспокойство:
– Может быть, я заговорил об этом слишком рано?
Эми была уверена, что он дразнит ее.
– Ну, если жарение – это все, на что ты способен, то и прекрасно. Все-таки какое-никакое угощение.
– Правда? – медовым голосом спросил Гордон. Эми уже собралась раскладывать еду по тарелкам, но остановилась:
– Правда. Я ведь только что сказала тебе: еще ни один мужчина не приглашал меня на обед в свой дом.
– Проклятье! А я-то подумал, что ты намекаешь на возможность побыть со мной.
Она поняла, что Гордон все еще поддразнивает ее, но ей подумалось, что в его шутке есть доля правды. Его устремление к ней на протяжении всей жизни приобрело отчасти форму привычки, но теперь она тоже чувствовала себя совершенно естественно и легко, когда он находился в ее кухне. По правде говоря, она ощущала нечто намного большее, чем просто ослабление напряжения. Едва увидев его улыбку при встрече, Эми ощутила теплоту и захотела разделить ее с ним. Она отложила подставку для кастрюли в сторону и, подойдя поближе, обняла Гордона за талию.
– Мне всегда приятно быть с тобой, Эш. Это правда.
Как она и ожидала, он ответил ей поцелуем, но стоило ей прижаться к нему, как раздался звонок в дверь.
– Ты ждала кого-то еще? – спросил Гордон. – Стол накрыт только на двоих.
– Может быть, это кто-то из соседей с какой-нибудь просьбой. Я сейчас вернусь.
Выйдя из кухни, Эми почувствовала, что Гордон идет следом, и повернулась к нему для поцелуя. Открыв входную дверь, она обнаружила на пороге Роджера, приятеля Карен. Высокий блондин в обтрепанных джинсах и майке, которая подчеркивала его сильный загар и мускулатуру, он был больше похож на фотомодель, чем на художника.
– Простите за беспокойство, миссис Рейс, но вы видели Карен? Ее нет дома, и она не отвечает на мои звонки. Я страшно волнуюсь за нее.
Кажется, еще ни один мужчина с внешностью греческого бога не выглядел таким искренне обеспокоенным, и Эми неожиданно ощутила прилив симпатии к нему.
– У меня сложилось впечатление, что вы перестали встречаться, Роджер, поэтому меня удивляет ваша озабоченность.
Роджер сунул руки в задние карманы.
– Ну, это было на прошлой неделе, – сказал он дрожащим голосом. – Просто я испугался, что с ней что-то случилось. Это на нее непохоже – пропадать из дому на целый уик-энд.
Он выглядел таким расстроенным, что Эми сжалилась над ним:
– Карен уехала в Оджай с подругой, занимающейся керамикой. Я забыла ее имя.
– Синди Танака?
– По-моему, да. Почему бы вам не позвонить ей завтра?
Невероятно обрадованный, Роджер собрался уходить.
– Спасибо, миссис Рейс, но я все-таки попытаюсь добраться до нее сегодня.
– Да, конечно, если это так важно.
– Очень важно. Можно сказать, что от этого зависит будущее вселенной.
Он торопливо пошел прочь по дорожке. Эми закрыла дверь и, повернувшись, увидела Гордона, прислонившегося к косяку арки, разделявшей гостиную и холл.
– Это был Роджер, бывший приятель Карен. Я могла бы познакомить вас, но Карен сказала, что между ними все кончено, и мне не хотелось давать ему повод для несбыточных надежд.
– Я видел его мельком. Он похож на серфингиста.
– Так оно и есть, кроме всего прочего. А еще он художник, и, хотя это должно их сближать, Карен говорит, что это является причиной многих проблем.
– Профессиональная ревность?
Гордон снова последовал за Эми на кухню. Ему бы хотелось вернуться к тому, на чем они остановились, но она незамедлительно начала раскладывать еду по тарелкам, и, отвлеченный дивным ароматом тушеного цыпленка, он решил ненадолго отложить мысли о любви. Они вдвоем перенесли все в столовую.
Вечерний солнечный свет заливал золотом абрикосовые стены комнаты, создавая неповторимую романтическую атмосферу. Обстановка была чудесной, компания великолепной, а все, что приготовила Эми, таким вкусным, что Гордону пришлось сделать усилие, чтобы есть и поддерживать беседу в одно и то же время. Первым делом он похвалил ее кулинарное мастерство, а затем попытался побольше разузнать о ее дочерях.
– Я слышал от моих друзей по работе так много ужасных историй о проблемах, связанных с воспитанием детей, что мне никогда не приходилось жалеть о том, что у меня их нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114