– Но что произошло? – вмешалась в разговор встревоженная Монна.
Ее пальцы нервно теребили кисточку витого пояса.
– Филиппо от меня отказался.
– Ты не ошиблась? – граф ошеломленно уставился на племянницу. – Скорее всего, Антонио запретил ему жениться на тебе, – сердито предположил он.
– Я не ошиблась, – сияя ровной улыбкой на светлом личике, Доминика прошлась по кабинету. – Филиппо уступил меня старшему брату ради выполнения воли покойного отца.
Лали показалось, что земля качнулась под ногами.
– А я напомнила Антонио о том, что он уже помолвлен с Мальвиной.
– Что он ответил?! – Лали больше не могла сдерживать себя.
Доминика не успела ответить, потому что в разговор вмешалась Монна.
– Дорогой, нам следует поторопиться со свадьбой твоей дочери, – заявила графиня, окидывая скептическим взглядом фигурку падчерицы. – Если в Бельфлере родится бастард, семья будет опозорена.
– Доминика, отведи Роберто в сад и позаботься о том, чтобы слуги не стояли под дверью, – попросил граф.
Племянница поспешила выполнить его приказание и, испуганно оглядываясь на Мальвину, вышла из кабинета вместе с мальчиком. Проводив ее взглядом, Людовико затем повернулся к жене и сухо потребовал:
– Не болтай глупостей, Монна. Еще не хватало, чтобы слуги услышали твои невероятные предположения.
– Невероятные? – возмутилась графиня. – Посмотри на свою дочь! У нее в глазах блестело вожделение, когда она смотрела на Карриоццо! Чему удивляться, ведь она выросла в гареме, а урокам любви там учат с малолетства! Как ты думаешь: отчего Антонио решил похитить ее? Неужели ты полагаешь, что сильный молодой мужчина отказался развлечься с наложницей из гарема?
– Не забывайся, Монна, – сухо произнес Людовико. Каменная неподвижность его фигуры говорила о бушующем внутри гневе. – Ты оскорбляешь Мальвину. А твои измышления отдают ревностью. Думаешь, я не заметил, какими глазами ты сама смотрела на Карриоццо?
– Похоже, синьора, вам лучше, нежели мне, известны пристрастия Антонио, – Лали решила вмешаться в разговор, хотя понимала, что неразумно ссориться с женой отца в первый же день. Но терпеть незаслуженные оскорбления она не собиралась. – Во всяком случае, по отношению ко мне синьор Карриоццо вел себя совершенно безупречно, и ни словом, ни делом не посмел оскорбить. Хотя еще неделю назад понятия не имел, что я – дочь графа де Бельфлер и, следовательно, его невеста. Что же касается уроков любви, то хочу сообщить вам главное правило, которому обучают в гареме: девственница должна хранить невинность до свадьбы, иначе ей не удастся найти себе супруга, а женщина (все равно – жена или наложница) обязана быть верной своему возлюбленному господину. Изменщицу евнухи бросают в море на корм рыбам. Очень неплохо, чтобы подобные законы соблюдались и в Европе.
Услышав речь, полную недвусмысленных намеков, Монна замерла и, уставившись в лицо падчерице, пыталась обжечь ее яростным взглядом. А Лали старательно пыталась сдержать резкости, рвущиеся с дрожащих губ. А про себя решила – если Монна продолжит ее оскорблять, то узнает очень много турецких слов. Таких, которые приличным дамам произносить не полагается.
Противостояние взглядов длилось несколько минут и завершилось тем, то Монна оскорблено надула губки:
– Я вижу, что в Бельфлере закончилась спокойная жизнь. Имей в виду, дорогой, что перевоспитывать твою слишком ученую дочь я не собираюсь. А тебе дам последний совет: ты все же разберись в отношениях между Карриоццо и Мальвиной.
Графиня бросила на Лали гневный взгляд и медленно выплыла из зала.
Повернувшись к дочери, граф ободряюще улыбнулся.
– Не обижайся на нее. Она успокоится. Знаешь, я, пожалуй, устрою праздник по поводу твоего счастливого возвращения. А еще лучше – проведем турнир. Что ты думаешь об этом?
– Бал? Турнир? – переспросила девушка.
Она уже была знакома с карнавалом, но с трудом представляла, о чем сейчас идет речь.
– Это звучит интересно.
– Вот и чудесно, – кивнул граф. – Думаю, через месяц мы все это и устроим.
51
С видимой неохотой Лали отбросила теплое одеяло, чувствуя себя зябко в прохладном утреннем воздухе, который тянул из приоткрытого окна. Девушка подумала о том, что даже на палубе корабля, когда ночной ветер кружил вокруг ее оголенной шеи, она так не мерзла. Впрочем, в те дни рядом с ней находился Антонио. Почувствует ли она еще когда-нибудь его сильные руки?
Лали вздохнула и с тоской посмотрела на очаг, представляя бушующее пламя. Она уже почти месяц жила под крышей родного дома, и поначалу жизнь в Бельфлере понравилась ей, но в последние дни Лали поняла, что скучает по Стамбулу. Зелень полей и разноцветье лугов Пармы восхищали девушку, но не шли ни в какое сравнение с пышностью садов дворца Ибрагим-паши. Лали не хотела признаться себе в том, что скучает по тем дням, когда рядом с ней был Антонио.
– Почему так холодно? – пробормотала она.
– Закрой окно, – предложила Доминика. – Впрочем, лучше выйти в сад. Там намного теплее, солнце уже взошло.
Лали оглянулась на сестру. Одетая в платье из блестящего салатового атласа с желтыми фестонами по краям, Доминика сидела перед зеркалом, старательно расчесывая свои волнистые рыжие волосы. Лали невольно улыбнулась, поймав взгляд сестры в зеркале. Как хорошо, что они подружились. При каждом удобном случае кузина настойчиво просила Лали рассказать о Стамбуле и жизни в гареме, а сама, в свою очередь, рассказывала сестре о Парме, Флоренции, Милане и Венеции, где успела побывать. Дружба с сестрой помогла Лали справиться с тоской, возникшей из-за исчезновения Антонио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78