– Ты зря обидел девочку, – упрекнула сына матушка.
– Если девица не заботится о соблюдении приличий и, не дождавшись свадьбы, живет в доме своего жениха, бесцеремонно влезая в его дела, я не намерен лебезить перед такой распущенной особой.
– Ты не справедлив, мой мальчик. Доминика – чудесное создание. Я считаю ее своей дочерью.
– К вам вернулся старший сын, – напомнил Антонио и, мрачно изогнув бровь, повернулся к слугам: – Оставьте нас.
Сообразив, что нового хозяина Карриоццо не стоит злить, те поспешно юркнули за дверь.
49
В комнате повисло напряженное молчание, недоброе предчувствие становилось все более ощутимым. Донельзя удивленная странным поведением сына, вернувшегося в родной дом, женщина с легким порицанием смотрела на Антонио. Анна никак не могла понять, отчего старший сын так изменился и так враждебно смотрит на младшего брата, с которым был очень дружен в детстве.
– Я вижу, многое изменилось в нашем доме, – прервал мучительное молчание Антонио.
Он пристально изучал Филиппо, отмечая про себя, как окреп и возмужал брат за те пять лет, что они не виделись.
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – отчетливо произнес младший брат. Его красивое лицо осунулось и побледнело.
– Я в этом не сомневаюсь, – сдерживать гнев для Антонио было невообразимо трудно. Но он знал, что должен держать себя в руках ради матери. – Так почему же ты ничего не сделал для моего спасения?
– Как Филиппо мог тебе помочь? – вмешалась Анна, изумленно подняв брови. – Нам сообщили, что корабль, на котором ты отправился в путешествие, разбился о скалы у берегов Морей. И… – она промокнула глазка платочком, – больше мы ничего о тебе не слышали.
– Но Филиппо известно еще кое-что, не так ли? – Антонио сжигал взглядом младшего брата, нервно кусающего губы.
– О чем ты говоришь? – взмолилась женщина.
Сделав глубокий вздох, юноша решительно подошел к брату и отважно заглянул ему в глаза.
– Месяц назад пришло сообщение, что ты жив.
– Что?! – у Анны перехватило дыхание.
Не веря своим ушам, она уставилась на младшего сына.
– В письме говорилось, что человек, в плен к которому попал Антонио, требует выкуп и согласен ждать до наступления лета. По истечении этого срока Антонио будет отправлен на галеры.
– Ты не говорил об этом, – прошептала синьора и прижала ладони к сердцу.
– Матушка, – Филиппо упал на колени перед Анной и, с тревогой глядя ей в лицо, умоляюще попросил: – Тебе нельзя волноваться, позволь мне пригласить лекаря! Твое сердце…
– Я справлюсь… Продолжай рассказывать о том, как ты предал брата.
– Я не мог… – запинаясь, торопливо заговорил юноша. – Письмо пришло с огромным опозданием. Мы не успели бы к назначенному сроку… Не смогли бы помочь Антонио и лишились большой суммы, что оказалось бы губительно для нашего феода. Если бы письмо пришло хоть на месяц раньше!
– Меньше года назад были отправлены три письма. Их взялись доставить венецианские купцы. Слышишь: три письма! – рявкнул Антонио. – А ты хочешь уверить, что получил всего лишь одно, да еще с большим опозданием?! И, совершив подлость, продолжал готовиться к свадьбе, зная, что я, возможно, уже гну спину на галерах?
Сдерживать себя Антонио больше не мог. Он набросился с кулаками на стоящего на коленях брата, и если бы его могла сейчас увидеть Лали, она сочла бы Карриоццо вышедшим из ада. Очень смутно Антонио слышал крик матери и стоны Филиппо, но остановиться не мог. А младший брат даже не пытался защищаться и, покоряясь судьбе, безропотно сносил страшные удары.
Неожиданно кто-то вцепился в волосы Антонио и с силой оттянул его голову назад. А через мгновение он почувствовал пару сильных пощечин и пришел в себя.
– Мерзавец! Ты убьешь его!
Тяжело дыша, он смотрел, как Доминика, мгновение назад похожая на разъяренную фурию, преобразилась в плачущего ангела и, бросившись к Филиппо, принялась дрожащими руками промокать текущую у юноши кровь из разбитых губ.
Только сейчас Антонио сообразил, насколько жестоко избил младшего брата: у Филиппо был разбит нос, расквашены губы, глаза заплыли от синяков, а тело юноши, наверняка, страдало от страшных ударов.
– Что же ты остановился? – с трудом проговорил Филиппо, отодвигая от себя плачущую Доминику. – Покончи со мной, я ничего другого не заслуживаю.
Анна с ужасом смотрела на сыновей. Голова ее кружилась от пережитых за последний час событий, но женщина не могла позволить себе остановить старшего сына. Филиппо совершил подлость, и покойный супруг Анны поступил бы сейчас не менее жестоко с предателем. Только сам Антонио вправе судить и прощать поправшего братские чувства Филиппо.
– Оставить тебя жить – самое худшее из всех наказаний, – рыкнул Антонио. Слизнув кровь с разбитых костяшек, он взглянул на себя и медленно стащил с плеч испачканные кровью рубашку и камзол. – Ты пожалел истратить на меня наследство отца. Я, в свою очередь, отплачу тебе тем же. Интересно… – Карриоццо криво усмехнулся в лицо Доминики, – что скажет твоя невеста, когда узнает, что отныне ты будешь жить в моем замке из милости? Так же, как жил я в доме султанского сына. Впрочем, будет существенное отличие: я надеялся, что моя семья спасет меня из плена. А ты будешь жить здесь как свободный человек, но надеяться тебе не на что. Ты сам сказал, что дела в феоде идут не очень хорошо, и я не могу позволить себе выделить тебе часть состояния.
– Я скажу, сударь, что все равно выйду замуж за Филиппо, – Доминика высоко вздернула подбородок. – Мне больно узнать о том, что Филиппо проявил малодушие! Но я не стану судить его. Я помню заповедь Христа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78