Для столь юного возраста у нее весьма сильная воля. И это все, что мне известно.
– Но отчего я не дождался выкупа?
– За полтора года многое могло измениться. Хочешь выпить? – Франческо подозвал к себе матроса и велел принести бутылку кипрского вина. – Я рад, что судьба возвращает тебя родным.
Капитан не стал сообщать кузену о том, что на родине его ждет потрясение. Пусть парень хоть немного насладится счастьем от избавления от турецкого плена в обществе золотоволосой красавицы. Если Антонио сейчас узнает правду, то путешествие для него превратится в ад.
Когда ночь вступила в свои права, Карриоццо отправился к себе в каюту. Попрощавшись с ним, капитан Франческо обнял женскую фигуру, украшавшую нос его корабля, и уставился на морскую воду. По волнам струилась лунная дорожка, изгибаясь, как тело женщины. Пожалуй, Антонио прав, уверяя, что капитан думает о море, как о живой любовнице…
33
Проснувшись от жары, Лали поняла, что спит не одна. Полуобнаженный Антонио вытянулся рядом с ней на постели, сбросив покрывало, словно сознательно предоставляя девушке возможность всласть полюбоваться его прекрасным телом.
«Глупое жалкое любопытство», – девушка пыталась заставить себя отвернуться, но взгляд продолжал блуждать по телу спящего мужчины. Лали неожиданно представила, как эти сильные руки скользят вдоль ее тела, как эти губы жадно целуют ее губы, шею, живот…
«Нет, я не должна думать об этом… Это все – отголоски гаремной жизни… Я не должна уподобляться распутным рабыням, готовым предложить свое тело первому встречному для того, чтобы удовлетворить свое любопытство».
Она едва не задохнулась, когда Антонио внезапно повернулся и легко подмял ее под себя.
– Отпусти… меня, – с трудом выдохнула девушка, чувствуя, что потеряет сознание, если не вздохнет всей грудью.
Словно догадавшись о ее мыслях, Антонио немного приподнялся. Лали тут же прижала кулачки к его груди, пытаясь освободиться, но ее усилия вызвали лишь сладкую улыбку на лице Карриоццо.
– Пожалуйста, Антонио, – взмолилась девушка, – отпусти меня.
– Тебя никто не предупреждал, чтобы ты не играла с огнем? – он осторожно дотронулся губами до краешка ее ушка.
– Ты не должен… – задыхаясь, проговорила девушка, понимая, что сама не хочет прекращения этой сладкой пытки. Ее тело кричало о неудержимом желании изведать тайну любви.
Антонио хотел всего лишь наказать Лали за излишнее любопытство, но, не удержавшись, опустил голову и накрыл своими губами нежный ротик. Лишь только губы их соединились, как закружилась вокруг них карусель любви, заставляя сердца биться быстрее.
Лали уже не помнила себя. Что-то властное командовало каждым движением ее тела, заставляя забыть о разуме. Страсть, только страсть сейчас владела ее сознанием. Стиснув зубы и крепко зажмурив глаза, Лали запустила пальцы в волосы Антонио и притянула его к себе. Он повиновался, и она ощутила магический жар, разгорающийся внутри своего тела… А потом все замерло.
Долгие секунды, показавшиеся ему вечностью, Карриоццо боролся между чувством и клятвой. Желание Антонио овладеть юной красавицей было настолько сильно, что сдерживаться уже не хватало сил. Но мысль о том, что, уподобившись развратному шахзаде, он воспользуется доверчивостью Лали и ее неразумным стремлением отведать запретный плод, заставила его остановиться.
– Не теперь, – хрипло произнес Антонио, поспешно натягивая штаны, ругая себя за то, что затеял эту опасную игру.
Два коротких слова долго блуждали по опьяненному страстью сознанию Лали, пока не достигли цели. Пробуждение от грез было болезненным. Девушке хотелось кричать от негодования и разочарования.
– Почему? – прошептала она, с трудом сдерживая слезы.
– Не могу. Я дал клятву.
– Клятву? Кому?
– Себе.
– Какая глупость! Об этом, кроме нас, никто не узнает, – девушка недоуменно пожала плечами.
– Об этом узнает Господь.
Лали почувствовала себя гадко. Сжавшись в комочек, она прикрыла глаза руками.
– Неужели я хуже наложниц из гарема? – сдавленным голосом пробормотала девушка. – Им ты не отказывал в своих ласках.
– Ты в тысячу раз лучше тех женщин, Лали. Если ты была бы такой, как они, я не желал бы тебя так сильно. И не прикоснулся бы к тебе.
– Прикоснись… – Лали метнулась к Антонио и, свернувшись клубочком у него на коленях, еле слышно взмолилась: – Пожалуйста…
– Лали… – упавшим голосом простонал Антонио, приподнимая ее подбородок и заглядывая в темные, как ночь любви, глаза, – не мучь меня… Если я позволю себе забыться, то боюсь, что мы оба пожалеем об этом. Никто не знает, что нас ждет в Италии. Если тебе суждено найти своих родных, ты должна вернуться невинной, чтобы не выслушивать упреки за то, что выросла в гареме. Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня и считала подобием Мехмеда и Джаноцци.
– Возможно, я никогда не найду своих родных. Зачем же нам мучить себя?.. И потом, я знаю, что мужчина и женщина могут доставить друг другу удовольствие, не заходя слишком далеко, – осторожно предложила Лали. – В гареме даже некоторые женщины помогали друг другу…
– Ты можешь не вспоминать о той жизни? – рявкнул Антонио и резко вскочил на ноги, сбрасывая девушку со своих коленей на постель.
Схватив в охапку подушку и одеяло, Карриоццо швырнул их на сундук и рухнул вслед за ними, отвернувшись к стене и поджав длинные ноги.
– Что ты делаешь? – девушка испуганно смотрела на сердитые плечи и затылок Антонио. – Тебе же неудобно!
– Здесь в тысячу раз удобнее, чем лежать в постели со слишком опытной в любви девственницей!
Упав лицом в подушку, девушка тихо заплакала, стараясь сдержать рыдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78