– Да, – возразил он сильным звучным голосом.
Судорожно вздохнув, Лали отвернула голову. Его глаза и прикосновения очень хороши, опасно хороши, им нельзя покоряться. И нет сил не покориться!
– Я не могу позволить тебе вернуться, – прошептал Антонио, продолжая скользить губами по нежной щечке. – Я не могу и не хочу с тобой расставаться.
– Ты… ты хочешь насладиться моим телом? А если… если я отдамся тебе, ты отпустишь меня?
Антонио задумчиво провел пальцем по трепетной шее девушки.
– Ты так дешево ценишь себя? – с издевкой процедил он сквозь зубы.
Жар бросился в лицо Лали от этих слов.
– Я предложила себя, потому что любовные утехи считаю глупостью, – вздернула подбородок девушка.
– Девичья честь – бесценное сокровище, Лали. Если утратишь ее, вряд ли сумеешь обрести уважение своего будущего мужа.
– Почему ты решил, что я хочу замуж?
Антонио пожал плечами.
– Женщина должна иметь защитника. До замужества ее охраняет отец, затем – супруг.
Лали прикусила губку. Она почти не помнила своего родного отца. А человек, которого она считала приемным отцом, себя таковым не считал. Так на кого ей следует надеяться? В этом мире ей придется выйти замуж за старика, а в Италии? Кто и что ждет ее там, в чужой стране? Кто может стать ее защитником? Нет, лучше уж остаться здесь.
– Ты не ответил на мой вопрос. Куплю ли я свободу ценой невинности?
– Нет.
– Но ты говорил, что желаешь быть со мной…
– Да, я хочу тебя и только поэтому терплю твои капризы. И обещаю, что буду относиться к тебе, как к сестре, до тех пор, пока мы не вернемся на родину.
– А потом?
Взгляд Антонио был более, чем красноречив.
– Теперь я знаю, почему ты меня украл, – Лали облизнула пересохшие губы, ругая себя за теплую волну, рождавшуюся где-то внутри. – Расчетливый негодяй!
– Я честен перед собой. И перед тобой, – Антонио с удивлением смотрел на девушку, поражаясь противоречивости ее желаний и эмоций. Сначала она предлагает себя, а потом возмущается его откровенностью!
– Не смей на меня смотреть такими глазами! – девушка рассерженно топнула ногой.
– Постараюсь. А тебе следует переодеться, – он протянул суму. – Нам нужно спешить.
– Ибрагим-паша будет искать меня. Его люди обыщут весь город. Одному тебе легче покинуть Стамбул, – Лали попыталась образумить своего похитителя, взывая к его рассудку.
– Это мы обсудим на корабле, – Антонио отвернулся к водопаду, предоставив девушке возможность переодеться, не смущаясь его присутствием.
Шмыгая носом, Лали принялась разбирать спутанный клубок одежды. Слезы застилали ей глаза, и ей с трудом удалось облачиться в непривычную мужскую одежду.
Перебросив через плечо холщовый мешок, Антонио взял Лали за руку и повел ее к выходу из пещеры.
– Здесь узкий карниз, по которому можно спуститься вниз. Прижимайся плотнее к скале, и тогда не очень промокнешь.
20
Отдышавшись после тяжелого спуска со скалы и омыв в ласковых волнах лицо и изрядно оцарапанные руки и ноги, Лали уселась на огромный валун, поросший водорослями. Волны тут же взметнулись вверх и принялись подбираться к девушке, пытаясь, лизнуть ее ноги.
– Я понимаю, что тебе страшно менять свою жизнь, но ты погибнешь здесь, – приобняв девушку за плечи, Антонио повернул ее лицо к себе, и слова застряли у него в горле. Он увидел глаза, в которых застыли горе и отчаяние: – Клянусь, что не замышляю против тебя ничего дурного. Я не собираюсь тебя обманывать. Смотри: в мешке с едой лежит бархатный кисет с твоими любимыми украшениями. Маруф решил, что тебе следует взять их с собой. Когда мы вернемся на родину, ты сможешь продать их по своему усмотрению, если не захочешь принять мою помощь. Поверь мне, я сделаю все возможное, чтобы найти твоих родных. Надеюсь, мои друзья в Венеции помогут мне в поисках.
Вместо ответа Лали отвернулась и, передернув плечами, сжалась в комок. Белокрылые чайки с тоскливыми воплями носились над водой, их крик прозвучал приговором безутешной девушке, и, внимая ему, бедняжка не смогла сдержать слез и уткнулась шмыгающим носом в широкую грудь итальянца.
Антонио было жаль малышку, но время шло, пагубно отражаясь на их планах, поэтому, дождавшись, когда рыдания сменились судорожными всхлипываниями, Карриццо легко отстранил Лали от себя и заглянул в красные от слез глаза.
– Довольно плакать, – он осторожно убрал со щечек девушки соленую влагу. – Нам нужно поскорее добраться до пристани и найти возможность устроиться на корабль, отправляющийся в Италию.
И корабль унесет Лали от дома, где она прожила двенадцать лет. Все эти годы Ибрагим-паша относился к ней лучше, чем к родной дочери, баловал ее, лелеял, заботился о том, чтобы она получила образование, решил сделать своей женой. Что ж, значит, такова ее доля. Конечно, она мечтала о молодом и красивом муже, но если выбирать между жизнью во дворце капудан-паши и путешествием в неизвестность – глупо выбирать последнее. В светлых глазах итальянца читается сострадание, но разве этого достаточно, чтобы поверить ему? Быть может, он всего лишь решил добиться ее благосклонности, а затем бросит, как надоевшую вещь. Или продаст первому встречному работорговцу.
Девушка резко освободилась из объятий Карриоццо.
– Не прикасайся ко мне. У меня есть жених, и я хочу вернуться к нему.
Если сказать, что Антонио был ошеломлен, значит, ничего не сказать. Увидев упрямо сжатые губы и огонь, полыхающий в темных девичьих глазах, Карриоццо едва не выругался. Тысячу раз дурак! Он же знал, что она выросла в гареме, и, конечно же, всю жизнь мечтала о том, чтобы выйти замуж за богатого старика, увешаться золотыми побрякушками и все дни напролет объедаться сладостями!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78