Уильям опустился на колено рядом с девушкой, чтобы помочь ей. Он поддержал ее отца за плечи.
– Армстронг, – обеспокоенно позвал он. – Арчи Армстронг!
Лицо мужчины исказилось от боли.
– Я… дайте мне поспать…
Уильям превратил несколько пучков соломы в самодельную подушку и помог Арчи опуститься на нее.
– Ему просто нужен отдых, – сказал Уильям, успокаивая девушку. – С ним все будет в порядке.
Правой рукой Тамсин снова попыталась поправить съехавшую повязку.
– Мне нужно еще раз перевязать его, – сказала она. – В первый раз у меня не очень получилось… – И девушка потянула все той же обнаженной рукой за край ткани.
– А что с другой рукой? – поинтересовался Уильям. – Повреждена? Ранена? А ну-ка, давай лучше я.
Он подхватил конец повязки и принялся ее разматывать. При этом он случайно дотронулся до пальцев Тамсин.
Его прикосновение было теплым и нежным. Тамсин отдернула пальцы, будто их обожгло пламя. И в тот же момент она спрятала другую руку за спину.
– С рукой все в порядке, – уверенно заявила она.
Уильям скептически взглянул на нее и продолжил разматывать бинты, открывая вздувшуюся, рассеченную бровь Арчи. Он приложил к ране свернутые в комок бинты и посмотрел на Тамсин:
– Нам нужна еще ткань.
– Я оторву полосу от рубашки, – кивнула она и начала расстегивать крючки на дублете пальцами правой руки.
– Позволь мне помочь тебе, – сказал Уильям, дотрагиваясь до ее запястья.
Она оттолкнула его руку.
– Я не имел в виду ничего оскорбительного, девушка, – усмехнулся он. – Совершенно очевидно, что твоя левая рука сейчас травмирована…
– Рука в порядке, – резко повторила Тамсин и снова принялась за крючки.
Уильям удивленно приподнял бровь и повернулся к Арчи, чтобы приложить к его ране смоченную водой ткань.
Наконец Тамсин справилась с застежкой. Дублет распахнулся, и она вытащила полу рубашки из брюк.
– Вот, отрежь полоску своим кинжалом, – обратилась она к Уильяму.
Он послушно отрезал полосу льняной ткани. Не прошло и нескольких минут, как он ловким движением обернул эту полосу вокруг головы Арчи и закрепил концы повязки.
Тамсин сняла свой кожаный дублет и, аккуратно свернув его, передала Уильяму. Тот подсунул дублет под голову Арчи. Конечно, это была более удобная подушка, чем клок грязной соломы.
– К утру он будет в порядке, – пообещал Уильям, услышав, как Арчи начал похрапывать. – Просто убедись ночью еще раз, что он спит, а не впал в беспамятство. Толкни его сейчас и еще раз утром, чтобы разбудить.
Она кивнула. Мысль о том, что от такой не очень глубокой раны на голове отец может потерять сознание, пугала ее. А потом вдруг она подумала, что ей придется лечь и как-то провести ночь в этой темнице, похожей на пещеру. Она вздрогнула и, поежившись, обхватила себя руками.
– Я не буду спать этой ночью.
Уильям вздохнул. Он придвинулся еще ближе к девушке, стоя на одном колене. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
– Послушай. Я не сторонник того, чтобы держать женщин в тюрьме. Но это дом Масгрейва, и пока вы будете находиться здесь, я не стану вмешиваться. Я раздобуду одеяла и пищу для вас обоих и пришлю сюда, в темницу. Только прежде позволь мне осмотреть твою раненую руку.
– Я не ранена. – Она торопливо прикрыла здоровой рукой запястье в перчатке.
– Ты ею почти не пользуешься. Рука сломана? Ты повредила ее во время рейда?
– Она в порядке, – процедила сквозь зубы Тамсин. Она не собиралась демонстрировать ему свою маленькую несчастливую руку.
– Если ты не хочешь признаваться в своей слабости, красавица, так тому и быть. Я сам виноват. Но я думал, таких гордых женщин не существует…
Она не ответила, только потерла руками плечи, потому что ее бил озноб.
– Ты замерзла, – тихо заметил Уильям.
Тамсин опустила глаза. В вырезе своей льняной рубашки она видела – и он тоже – полушария ее грудей и отвердевшие соски. Она прикрыла их ладонями и бросила на мужчину, сидящего рядом с ней, укоризненный взгляд.
Уильям расстегнул оловянные пуговицы своего коричневого, шерстяного дублета, скинул его с плеч и протянул девушке.
– Возьми.
Она колебалась одно мгновение, а потом ее руки как-то сами собой скользнули в рукава.
Одежда хранила тепло его тела. Это было восхитительное ощущение, как будто он обнял ее. Уильям подтянул повыше дублет, повисший у нее на плечах, приподнял рукой подбородок девушки и застегнул самую верхнюю пуговицу у основания шеи, а затем, не торопясь, перешел к следующей.
Она не пыталась остановить его. Пуговицы представляли для ее единственной дееспособной руки большую трудность, чем крючки и петли. Тамсин молчала, наблюдая за ним.
А смотреть на него было приятно. Широкоплечий, тонкий в талии, с сильными красивыми руками. Свет факела подчеркивал чеканный профиль его лица и блестящие густые черные волосы. Он стоял так близко, что она чувствовала жар его тела, ощущала его запах – смесь дыма, пота, вина и еще какой-то тонкий аромат, кажется, корицы.
Пока он трудился над пуговицами, она с растущим смятением ощущала, как ее все сильнее тянет к нему неведомой силой. Он был добр по отношению к ней и ее отцу, но ведь он – гость в доме Джаспера Масгрейва и к тому же участник какого-то заговора англичан.
– Скажи мне, – решилась она спросить, – почему ты участвуешь в делах Масгрейва?
– А почему бы и нет? – ответил, он вопросом на вопрос. Потом подтянул края дублета, чтобы застегнуть пуговицы у нее на груди. Горячая волна окатила ее тело, но девушка поспешила себя успокоить, сказав себе, что просто начала согреваться в его толстой шерстяной одежде.
– Я… Я много слышала о твоем отце, – произнесла Тамсин, задерживая дыхание каждый раз, когда он касался ее тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133