Но как трудно было найти слова!
Карета катила через Хайгейт. Она хотела заговорить, но сердце безумно забилось в груди. Она пыталась успокоиться, окидывая взглядом расположившуюся на вершине холма деревушку. Суматоха улицы, набитой перегонными фургонами и каретами, не уменьшала очарования Хай-стрит, застроенной домиками с аккуратными красными крышами и лавками, окруженными по-деревенски густой зеленью.
Она знала, что медлит сознательно, но страх услышать, что их поцелуи ничего для него не значили, был так велик, что во рту пересохло, и язык стал ватным.
Форейтор, наконец, вывез их за Хайгейт, и карета покатила под уклон. Лучи послеполуденного солнца заполнили карету светом и теплом, и Джулиан украдкой бросила взгляд на спокойный, задумчивый профиль Эдварда. Она не может больше медлить. Сильнее всего на свете ей хотелось убедить Эдварда, что он может довериться ей, о чем бы ни были его мысли и тревоги. Но она так боялась…
Что, если он ровно ничего не чувствует к ней, а его признание было результатом минутного настроения?
– Эдвард, – сказала она спокойно перед спуском к Айлингтону, упираясь ногами в стенку кареты. – Почему вы не смотрите на меня?
Он медленно повернулся, чтобы встретить ее взгляд, и она поняла, что настал час сказать правду. Она не была удивлена, прочитав огорчение в его серых глазах.
Она глубоко вздохнула, набираясь храбрости, чтобы заговорить, но он внезапно опередил ее:
– Ну, так и быть, Джулиан. Я так во многом виноват, что мне уже невозможно молчать. Вы были очень деликатны и не вынуждали меня к объяснениям, хотя имели все права потребовать их и узнать, почему я так холодно обращался с вами после того поцелуя возле Уэнтбриджа, но я чувствую, что должен сказать вам все. Только правда так неприятна… – он прервался, не в силах продолжать, но и не отводя глаз.
Она положила руку ему на рукав, поглаживая пальцем гладкую ткань его пальто.
– Эдвард, пожалуйста, скажите мне, что вас тревожит, – попросила она. – Мое сердце разрывается оттого, что вы не говорите со мной, что вы так недоверчивы последние три дня.
Он накрыл ее руку своей и крепко пожал.
– Я солгал вам, – сказал он наконец.
– Солгали? – спросила она, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. – Я вас не понимаю. Когда? Что вы имеете в виду?
– Я уверен, что в тот самый момент, как я вас увидел, я безумно, страстно влюбился в вас, Джулиан. За всю свою жизнь я не испытывал такой необыкновенной радости. Возможно, это и объясняет, почему я не смог удержаться и украл вас у Карлтона. – Он помедлил, очевидно, борясь с самим собой. Через мгновение он продолжал: – Карлтон не знал, что вы ждете внизу, когда я поднялся сложить свои вещи. Я сказал ему, что получил известия от… от моей любимой тетушки, которая умирает и нуждается в моем присутствии. Понимаете, Карлтону необходимо было жениться на вас, жениться на богатой наследнице. Он увяз в долгах. Теперь вы не удивляетесь, что он сумел обогнать нас в дороге? Ничуть не сомневаюсь: едва узнав, что я увез вас, он немедленно снарядил погоню. В его характере так мало благородства, он бы заставил вас выйти за него любой ценой, даже если вы этого не хотите!
– О, как это ужасно! – воскликнула Джулиан, прижав ладонь к щеке, не в силах поверить в то, что он говорил.
– Я знаю, что заслужил ваши упреки…
– Нет, нет! – ответила она. – Вы спасли меня от чудовища! Зачем мне упрекать вас, когда моей первой обязанностью было бы сердечно вас благодарить.
Она взглянула на него, желая подкрепить свои слова улыбкой, но не смогла, совершенно убитая тем, что он ей открыл.
– Так вы хотите сказать, что все ужасные слухи о нем – правда? А все, что вы говорили, пытаясь обелить его в моих глазах, – неправда?
Когда он согласно кивнул, она спросила:
– В таком случае не могу понять, почему вы были преданы ему все эти годы, раз он совершенно этого недостоин? Зачем вы остаетесь его другом?
Эдвард кинул на нее мрачный взгляд.
– Он не всегда был таким бессовестным развратником. Думаю, он в слишком раннем возрасте вкусил все прелести своего положения. Как бы там ни было, только после встречи с вами я по-настоящему осознал, как ошибался, продолжая дружбу с ним.
– Так, значит, он хотел получить мое состояние! – поразмыслив минуту, возмутилась Джулиан. – Тогда нет ничего удивительного в том, что он с нетерпением ждал свадьбы. Подумать только, он ведь считался обладателем годового дохода свыше тридцати тысяч фунтов! Значит, он лгал о необходимости вступить в брак до дня рождения?
– Именно так.
Джулиан переполняла ярость. Карлтон солгал ей, ее матери и ее отцу.
– Тогда он просто негодяй! – гневно заявила она. Эдвард кивнул.
– Мне не потребовалось долго пробыть в вашем обществе, чтобы понять, что я не могу вам позволить выйти за него. Допустить такой холодный, расчетливый брак! – он заговорил быстро, горячо: – Вы должны верить мне. Я не мог даже предположить, что мой первоначальный пылкий порыв так скоро перейдет в самую пламенную любовь, о которой я мог только мечтать. Я собирался только отвезти вас к вашему отцу, но теперь я хочу так много, что с трудом могу сказать об этом. Джулиан, я хочу быть вашим мужем, разделить с вами мою жизнь, но я знаю, что это совершенно невозможно!
– Не говорите так! – взмолилась Джулиан. – Почему же невозможно? Я не выйду за Карлтона, ни за что на свете. Для меня не имеют значения соглашения, заключенные обманным путем.
– Боюсь, у вас не будет выбора! Даже ваш отец поймет это, когда мы приедем к нему. Подумайте, вас изгонят из общества, если Карлтон сделает всеобщим достоянием этот наш безумный побег!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77