У этих молодых женщин были золотисто-каштановые волосы и карие глаза, но, в отличие от Мэри, у Элизабет на носу была веселая россыпь веснушек. Почти весь вечер они хихикали с удвоенной силой, чем очень забавляли лорда Сомерсби и — к облегчению Марджори — держали его подальше от Дафны.
Когда ее с Дафной попросили спеть дуэтом, Дафна привела в восторг своих слушателей. Ее светлый и лирический голос не мог не нравиться. Когда они начали третью мелодию, Марджори на середине пьесы сделала ошибку, немного позабыв о музыке и думая о другом. Ее взгляд оторвался от раскрытых нот, и она с испугом обнаружила, что Раштон наблюдает за ней со странным выражением лица, весьма похожим на то, которое у него было на концерте добрых десять дней назад. Она почти потеряла то место, где они пели, и, только удвоив внимание, сумела не сбиться с такта.
Она, конечно же, была недовольна собой. Возмутительно, она почти перестала играть, и всего лишь потому, что Раштон смотрел на нее. Почему этот человек всегда так легко выбивал ее из колеи?
Когда они допели, Элизабет Ходжес вскочила на ноги и попросила Марджори сыграть шотландский рил, чтобы она могла потанцевать с Сомерсби, которого знала с детства. Мэри с визгом поддержала просьбу своей сестры. И с очаровательным видом попросила майора Хита быть ее кавалером. Этот офицер, ослепленный рыжеволосыми красавицами, с энтузиазмом согласился. Из комнаты вынесли арфу, два самых больших кресла придвинули к стене, и начались танцы.
Марджори была рада оказаться полезной друзьям сестры и играла, пока у нее на заболели пальцы. Когда заканчивался второй танец, Мэри и Дафна начали просматривать тетины ноты, пытаясь найти вальс. Им не повезло, но они обнаружили два контрданса. Молодые дамы воскликнули, что они тоже прекрасно подойдут.
Раштон подошел к Марджори и вежливо поинтересовался, не предпочтет ли она танцы игре на фортепьяно. Она ответила, что ей нравится нажимать на клавиши, но Элизабет поняла намек Раштона и в очаровательной манере настояла, что контрдансы будет исполнять она. Поскольку все хорошо знали, что она прекрасно владеет этим искусством, Марджори встала из-за фортепьяно. Тут выяснилось истинное намерение Раштона, тот немедленно пригласил ее на танец.
Марджори была ошеломлена, поскольку искренне считала, что, когда он посоветовал ей прекратить играть, это объяснялось лишь его неприязнью к подобным развлечениям.
— Но разве танцы здесь могут устроить вас? Без оркестра и гладкого бального зала?
— Тихо, мегера, — прошептал он с потрясающей улыбкой, затем ответил громко, чтобы слышали все:
— Вы очень мало меня знаете, если думаете, что я отказался бы танцевать с любой из молодых дам, присутствующих здесь сегодня вечером. Мне никогда в жизни не приходилось видеть более хорошеньких женщин!
Остальные гости-мужчины всячески поддержали его комплимент, а молодые женщины, по-видимому, остались крайне довольными. Особенно Мэри и Элизабет, разразившиеся хихиканьями.
Марджори получала огромное удовольствие, танцуя контрданс с Раштоном. Он был прекрасным кавалером. Это она поняла еще несколько недель назад, когда впервые танцевала с ним в зале для приемов. Кроме того, обнаружила, что, когда они не ссорились и не говорили друг другу колкости, у них оказывалось немало общих точек зрения и весьма сходное чувство юмора. Когда танец завершался и она согласилась танцевать следующий с майором Хитом, она испытала странное, мимолетное чувство печали, когда Раштон поклонился ей на прощание.
После двух контрдансов миссис Вэнстроу объявила, что всем желающим в столовой подадут лимонад, миндальный ликер, мадеру и различные десерты. Неудивительно, что после танцев, продолжавшихся больше часа, все решили отведать угощение.
Прихлебывая холодный лимонад, Марджори подошла к миссис Раштон и вежливо осведомилась, как она поживает. Миссис Раштон ответила в том же духе. После обмена любезностями высокая элегантная дама отвела Марджори в сторону и тихо сказала:
— Я надеялась поговорить с вами сегодня вечером. В повседневной жизни обычно редко выпадает возможность для частной беседы. Я заметила, что произошли три вещи: во-первых, ваша тетя щеголяет перед нами в совершенно изумительных платьях, а во-вторых, вы гораздо реже появляетесь в обществе, чем ваша сестра. По правде говоря, вы и вполовину не развлекаетесь так, как Дафна.
Марджори почувствовала себя не в своей тарелке и в ответ смогла сказать только:
— Да, пожалуй.
Миссис Раштон, чье приятное выражение лица и теплые голубые глаза внушали доверие, еще больше понизила голос и продолжала:
— Грегори сказал мне, что как-то застал вас среди тканей и набросков. Не будет ли с моей стороны слишком самонадеянным поинтересоваться: тетя сделала вас своей модисткой?
Марджи почувствовала, что краснеет от смущения:
— Сударыня, прошу вас, не спрашивайте больше ни о чем. Я не хочу обижать вас, но ваш вопрос ставит меня в невыносимое положение.
— Понимаю, — ответила она, многозначительно кивая. — Тогда я дам вам небольшой совет — всего лишь намек, запомните! — ваша тетя богата, как Крез! Вижу по вашему лицу, что вы об этом не знали. И говоря откровенно, мне совсем не нравится, что с вами так плохо обращаются. — Ее любезность сменилась внезапно довольно свирепым, справедливым негодованием. — Вы не должны зарабатывать на свое содержание шитьем платьев для миссис Вэнстроу! Это она должна водить вас к своей портнихе, а не заставлять вас работать на нее!
— Миссис Раштон, прошу вас, не сердитесь! — настойчиво зашептала в ответ Марджори.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85