– Месье! – раздался протестующий голос Виньи. – Вы говорили о Фридрихе.
– Черт с ним, с Фридрихом, – ответил Ахилл и пошел прочь.
Элеонора, графиня Баттяни, позволила своей тетке по матери провести себя через лабиринты залов и лестниц в апартаменты, где будет пребывать. Она не обратила внимания ни на облака из херувимов, резвящихся на потолке над нею, ни на богатую позолоту на искусно заштукатуренных стенах, когда проходила мимо. Из открытой двери лилась мелодия дуэта нежной флейты и клавикордов, но Элеонора слышала лишь удары своего сердца.
Неужели она ожидала увидеть чудовище с раздвоенными копытами? Или двуглавого монстра? По правде говоря, он не был ни монстром, ни зверем, а ангелом – черным и падшим ангелом с темными глазами, такими же обольстительными, как у Люцифера, когда тот соблазнял Еву яблоком.
До Элеоноры дошло, что хозяйка о чем-то ее спрашивает.
– Извините, мадам, – сказала она, потирая виски. – Вы что-то сказали?
– Моя милая бедняжка, думаю, ты устала с дороги, – ответила мадам Дюпейре с сочувственным хмыканьем и одновременным кивком лакею, чтобы тот открыл дверь. – Ты проделала такой длинный путь из Венгрии. И, должно быть, неслась из Прессбурга. – Плавным движением руки она пригласила Элеонору пройти через дверь в роскошную гостиную.
Элеонора повернулась и изобразила соответствующее замешательство восторга от красоты комнаты, по-прежнему ничего не замечая. Ничего, кроме темно-карих глаз, бросавших из угла взгляды, полные дерзости, позволявшей ему ходить без парика и ненапудренным. Сын дьявола, конечно, походил на своего отца.
Элеонора отогнала образ, заполнивший ее разум.
– Прессбург? Нет, я… я приехала из Вены. У моего погибшего мужа и у меня был, то есть у меня там дом.
– Граф Баттяни служил в армии, так ведь?
– Да, мадам, – ответила Элеонора.
– Зови меня тетушка Женевьева, моя дорогая. Так будет лучше для нас обеих. – Тяжело потерять мужа в такой ужасной битве, к тому же против этих мерзких варваров – турок.
Элеонора опустила глаза.
– Я невысокого мнения о турках. – В ее голосе зазвучал металл. – Мы, венгры, боролись с ними сто пятьдесят лет. Войны, оккупация страны, похищение людей, насилие – но теперь они разбиты. Навсегда. И они получили то, что заслужили, все – до последнего человека.
– Д-да, моя дорогая, – произнесла тетя Женевьева с сомнением. – Всегда большое горе, когда такая юная женщина теряет мужа. – Глухой стук чемодана в спальне возвестил о прибытии багажа Элеоноры, и Женевьева с облегчением широко улыбнулась. – Твои платья – истинное лекарство от такого грустного разговора!
Пожилая женщина устремилась в спальню, а Элеонора медленно последовала за ней. Было бы не слишком прилично объяснять своей новоприобретенной тете ни то, что ей не просто шесть, а еще и двадцать – едва ли она «такая юная», ни то, что она вдова уже два года, ни то, что у нее не осталось в душе места для горя или вины, а лишь одни обязанности.
– Ты привезла мне ноты, которые обещала твоя мать? – возбужденно спросила Женевьева. Она, прыгая на цыпочках туда-сюда, из-за чего ее широкие юбки с кринолином качались колоколом, наблюдала, как слуги начинают распаковывать чемодан. – Я обожаю музыку! Ты слышала клавикорды, когда мы поднимались сюда? Это сестра мужа упражняется для нашего концерта, который будет на следующей неделе.
Служанка вытащила длинный свиток пергамента, перевязанный черной лентой. Женевьева захлопала в ладоши.
– Это новый Бонни? Со словами Метастазио? Ах, у австрийцев такие прекрасные композиторы! – воскликнула она, протягивая руку к свернутому пергаменту.
Элеонора быстро выдернула пергамент из рук служанки и прижала к себе, наполовину спрятав в юбки.
– Нет, тетушка Женевьева, это не новые ноты. Посмотрите в саквояже, вон там.
С криком восторга пожилая женщина раскидала отрезы парчи, атласа и бархата. Элеонора глянула на перевязанную черной лентой трубочку, которую держала.
«Нет, не ноты, – подумала она. – И вообще не имеющее ничего общего с культурой».
– О-о! – произнесла Женевьева, задыхаясь от восторга и хватая несколько листов пергамента. – Это – произведение Бонни. Ах, моя милая! Абсолютно все будут мне завидовать! Это шедевр! Я знаю. Я чувствую это. – Она подбежала к Элеоноре и поцеловала ее в щеку. – Такая милая девушка. Какое счастье видеть тебя здесь!
По-прежнему сжимая ноты, она собралась уходить, но в дверях обернулась.
– Какая я невнимательная! После ужина я организую для гостей небольшие посиделки: немного танцев и игры в карты. Приглашаю присоединиться к нам, если ты не слишком вымоталась. – Она улыбнулась и добавила для себя: – Такая милая девушка.
– Тетушка Женевьева, – позвала Элеонора, твердо сжимая пергамент.
– Да, моя дорогая?
– Мужчина с темными глазами и ненапудренными волосами, сидевший на диване у окна, мимо которого мы прошли… Как его имя? – Она должна быть уверена. Полностью.
Беспокойство промелькнуло на лице пожилой женщины.
– Не позволяй ему досаждать тебе! Его пригласил мой муж. Бог знает зачем – но если он подойдет…
– Его имя, тетушка?
Женевьева мгновение колебалась, потом произнесла:
– Этот черноглазый дьявол – граф Д'Ажене.
– Спасибо, – пробормотала Элеонора вслед уходящей женщине. – Как раз в этом я и хотела убедиться.
Часы негромко пробили семь вечера, и Элеонора оторвалась от изучения записей, лежавших перед нею на кровати, желая определить источник звука. На камине стояла причудливая фарфоровая статуэтка богини Артемиды, стреляющей в своего возлюбленного Ориона, с неуместным круглым циферблатом вместо удивленного лица падающего охотника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120