Но нет – двери заперты, а окна слишком высоко от земли. А вон и главная площадь – и тут солдаты!– Эй, Торн! – окликнул чей-то голос.Дородный англичанин, тоже полковник, в мундире, богато расшитом золотыми позументами, направил к ним своего коня прямо через толпу. По пути шуганул кого-то, осмелившегося высказать недовольство.– Вот дьяволы! – пробормотал он, подъезжая к Торну.Тот невозмутимо кивнул ему.Толстяк покосился на Катье; его белесые брови удивленно приподнялись, и он даже присвистнул сквозь зубы.– Ну и красотка! Может, у нее сестра есть?Катье вздрогнула. Торн сжал кулаки. И даже Ахерон, словно почуяв раздражение хозяина, выпустил пар из ноздрей.– Да я так, для красного словца. Не изображай из себя Юпитера, старина.– Это жена рыцаря Коммерси, а я ее сопровождаю, поскольку битва спутала ей все планы.– Вот оно что! – ухмыльнулся англичанин. – Какого такого рыцаря?– Не твое дело.– Все бы тебе за шпагу хвататься. Уж и спросить нельзя!Конь Коммерси заплясал на месте; всадник едва удержал его.– Больно ты горяч, Торн. Говорят, ты со своим отрядом целый фланг французской конницы опрокинул. Эх, жаль я не видал! А мы тут, понимаешь, вешаем всяких людишек. У Бергхейка оказалось довольно много приспешников. Казалось бы, какой резон Брабанту защищать Фландрию, а вот поди ж ты! – Полковник скосил глаза на Катье. – Черт побери, что за красотка! – Он развернул коня и, рассыпая проклятия, стал прокладывать себе дорогу сквозь толпу.Торн двинулся в противоположную сторону, объезжая площадь по краю.– Кто это – Бергхейк? – спросила Катье.– Будто не знаете! – отрезал он.Белобрысый фламандец сплюнул прямо под копыта Ахерону.– Verrader! – рявкнул он. Изменница! Катье побелела как полотно. Вот кем считают ее земляки! Но глаза ее пристально следили за белобрысым. Тот поравнялся с человеком в синем рабочем переднике, что стоял сложа руки перед лавкой золотых дел мастера. Потянув его за рукав, белобрысый кивнул на Катье. Ремесленник нахмурился, кивнул и тут же скрылся в дверях лавки.Надо запомнить это место. Все-таки там свои, фламандцы, они помогут ей.– И все же, кто такой Бергхейк? – повторила она свой вопрос, надеясь, что он не заметит ее явного интереса к лавке.– Фламандский граф, выступивший на стороне французов. Вы, мадам, без сомнения, принимали его у себя в замке.– Даже если и так, что с того?Она повернулась к нему. Взгляд полковника был устремлен на дверь лавки. По спине у нее пробежал холодок. Догадался!Он в упор взглянул на нее.– Что с того? Несколько дней назад Бергхейк сдал армии Людовика Гейт и Брюгге.Резкие звуки привлекли ее внимание. Чуть позади, слева от коня, человек в синем переднике стучал палкой по стоящему у его ног ведерку для раствора. Ахерон выгнул шею. Торн обеими руками ухватился за поводья и вполголоса выругался.Перед глазами у нее плыл туман. Катье, глубоко вдохнув для храбрости, спрыгнула с лошади.Больно ушибла пятки, пошатнулась. Яростно рыча, Торн разворачивал Ахерона. Она бросилась прочь, уже не думая о лавке: только бы скрыться от него. Камни мостовой скользили под ногами. Сзади дробно цокали подковы.Толпа сомкнулась за ней, приветствуя ее, словно победительницу потешных состязаний. Катье боялась, что он, как тот полковник, станет расчищать себе путь копытами боевого коня. Задыхаясь она расталкивала людей.– Пропустите!– Мадам! – кричал ей вслед Торн.Она свернула за угол, начала петлять по улицам, точно ткацкий челнок. Где же та лавка? Надо найти ее и попросить у фламандцев лошадь.Очутившись наконец в пустынном проулке, она позволила себе отдышаться. Прислонилась к стене пекарни – запах свежего хлеба живо напомнил то последнее утро в Сен-Бенуа. В ушах стоял гул, а ей все еще чудилось, что это цокот копыт по булыжнику.Дверь пекарни распахнулась, и оттуда вылетел коренастый английский пехотинец, вытирая о мундир засаленные руки. Вдоль всего лица тянулся багровый шрам: видно, он с кем-то крепко повздорил.Увидев Катье, солдат опешил, но тут же разобрался что к чему и ощупал ее всю дерзким взглядом.Катье во все глаза смотрела на него, не зная, что делать, где искать проклятую Лавку.– Ого, какая пташка ко мне залетела! – Наглая ухмылка пехотинца сделалась еще шире. Пальцы его потянулись к гульфику. – Видно, прослышала, что у меня вот тут кой-чего для тебя есть? Все пташки слетаются к Нику. – Он шагнул к ней. – У-у-у, забодаю!Катье растерянно оглянулась. Ей недоставало чего-то знакомого, привычного. Она сердито тряхнула головой, поняв, что не хватает той уверенности, которую вселяло прикосновение сильной мужской руки к ее телу.– Оставьте меня, – сказала она, усилием воли убирая из голоса дрожь. – Там, за углом один человек... он вам голову проломит.Солдат хитро прищурился.– Человек, говоришь? Так ведь ты сбежала! Видал я, как ты спрыгнула с его коняги. А может, наоборот, я тебя от него спасу? Попомни мои слова, еще благодарить будешь старину Ника.– За благодарностью дело не станет! – прозвенели в воздухе слова, сопровождаемые скрежетом шпаги о ножны.Солдат вздрогнул и обернулся. В конце проулка стоял Торн. У Катье подкосились ноги.– Святые угодники! – воскликнул пехотинец. – Так она ваша! – Он вытянул перед собой грязные ладони. – Ей-богу, ваша милость, я ее пальцем не тронул! Вот чем хотите побожусь!Торн двинулся к нему.– Никоди-и-мас! – раздался крик из пекарни.Солдат съежился и стал похож на мальчишку, ворующего корм у кур. На пороге пекарни выросла толстая краснолицая женщина в обсыпанном мукой переднике.– Никодимас! Вот ты где! А ну-ка, иди сюда, сукин сын! – Она протиснулась между ним и Торном и, уперев руки в мощные бока, воззрилась на Катье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96