— Пирс, ты сам говорил, что последний герцог не проявлял ни малейшего интереса к грязным делам отца и деньгам Баррингса, что Макхэм основную часть времени бродил по работному дому, «просто смотрел» — вот твои слова. То, что успел сказать мой отец перед самой смертью, только подтверждает это. Макхэм приходил в Дом непреходящей надежды только для того. чтобы увидеть тебя. Вспомни, ведь он платил за это моему отцу, и вспомни, когда мой отец приходил мучить детей, он приходил один, без Макхэма. Разве он при нем когда-нибудь наказывал детей?
— Нет. — Пирс задумчиво покачал головой.
— Вот видишь! Нет, Пирс, герцог Макхэм не был жестоким человеком. Наоборот, его присутствие сдерживало моего отца.
— Пожалуй, ты права, — согласился Пирс. — Есть еще один вопрос, который продолжает мучить меня. Помнишь, Трэгмор признался, что шантажировал Макхэма?
— Да, помню, — кивнула Дафна. — Отец сказал, что Макхэм потерял интерес к этим посещениям, вероятно, после того, как ты убежал из работного дома.
— Да, но чем именно он шантажировал его? Какую угрозу использовал? Черт подери! Снова и снова приходится довольствоваться одними догадками, и это одна из них. Как я хотел бы узнать, что на самом деле думал Макхэм! Может быть, тогда наконец-то я смог бы избавиться от своих тяжелых воспоминаний.
— Мне кажется, я могу помочь вам в этом. Пирс и Дафна резко обернулись и увидели Холлингсби, выходящего на балкон.
— Извините, что прервал ваш разговор, и не обвиняйте, пожалуйста, Лэнгли — он усердно исполняет свои обязанности. — Поверенный улыбнулся. — Он отправился искать вас, чтобы доложить о моем приходе, и, видимо, заблудился, а я вышел на балкон, чтобы подышать свежим воздухом, и сразу заметил вас. И кажется, очень кстати. — И поверенный раскрыл свою неизменную папку с документами.
— Вы не гость, Холлингсби, вы — друг, и мы всегда рады видеть вас. Что это — письмо?
Холлингсби между тем извлек из папки два конверта. Он повернулся к Дафне и сказал:
— Позвольте выразить мои соболезнования по поводу скоропостижной смерти вашего отца.
— Спасибо, но в этом нет необходимости. Вы лучше меня знаете, что за человек был мой отец. Конечно, я никому не пожелала бы такой ужасной смерти, но безутешно горевать было бы абсурдом. По правде говоря, я чувствую одновременно глубокое сожаление и облегчение; сожаление по поводу того, как глупо отец растратил свою жизнь, а облегчение оттого, что мама, да и вообще все, кто страдал от его жестокости, наконец-то свободны.
— Все-таки вы удивительная женщина. Я буду откровенен с вами. То, что я должен сейчас показать Пирсу, имеет отношение к вашему отцу. Если вы предпочитаете не присутствовать при этом…
— Нет, — Дафна взяла мужа за руку, — я хочу остаться. Помедлив только для того, чтобы поймать утвердительный взгляд Пирса, Холлингсби протянул ему конверт.
— Последний герцог оставил специальное указание, чтобы я передал эти письма вам в случае, если Трэгмор неожиданно скончается.
Пирс с удивлением принял запечатанный конверт из рук Холлингсби, вскрыл его и достал листы, исписанные мелким красивым почерком. Он жестом пригласил Дафну читать вместе с ним, и они погрузились в чтение.
«Мой дорогой сын Пирс!
Одному Богу известно, как долго я мечтал обратиться к тебе именно с этими словами, произнести их громко, чтобы услышал весь мир, ты и твоя мать, но, к сожалению, слишком поздно приходит к нам осознание того, что на самом деле важно и что не очень. Мои извинения не имеют смысла, так как никакими словами не вернуть того, что уже безвозвратно потеряно, и не уменьшить боль, уже почти разрушившую мое сердце. Но я хочу, чтобы ты знал: я жестоко страдал и поплатился за свою глупость и слабость — я лишил себя счастья разделить жизнь с любимой женщиной и нашим ребенком, родившимся в любви.
С какой гордостью и облегчением я узнал, что ты унаследовал от матери ее доброе сердце и силу характера и что ты никогда не позволишь своим детям и любимой женщине страдать, как это допустил я. Впрочем, довольно пустых сожалений!
Тот факт, что ты сейчас читаешь это письмо, означает, что Трэгмора больше нет в живых и его угрозы потеряли силу. Оглядываясь назад, я понимаю, каким же глупцом я был, доверившись ему. Моим единственным оправданием может служить только то, что в своей непростительной наивности я действительно считал его другом. Позволь мне пролить свет на дела, которые произошли двадцать три года назад, не в надежде на.прощение, но для того , чтобы ты понял причины моих поступков. .
Дальше подробно излагались факты, в которых Трэгмор признался перед смертью: Макхэм сошелся с ним в надежде найти какой-то предлог для того, чтобы посещать работный дом, якобы для того, чтобы присматривать за ребенком своего друга, и что Трэгмор с радостью за деньги согласился помочь ему и сразу же приступил к своим грязным махинациям. Как только Макхэм узнал, что Пирс бежал из работного дома, он прекратил свои визиты и с радостью предал бы всю эту некрасивую историю забвению, но Трэгмор не позволил.
В нетерпении Пирс перевернул страницу, отыскивая ответ на мучивший его вопрос.
Трэгмору было глубоко плевать, хожу я с ним к Баррингсу или нет. Единственное, чего он добивался, — это были мои деньги и молчание о его незаконных сделках, поэтому он напугал Баррингса, что я якобы собираюсь донести на них в полицию, что, естественно, мне даже в голову не приходило. Как. Трэгмор и ожидал, Баррингс сразу запаниковал. Они встретились со мной и заявили, что если я не соглашусь с их требованиями, то Трэгмор тотчас отправится в палату лордов и объявит об этой грязной сделке, представив меня зачинщиком, а себя и Баррингса — невинными жертвами, которые отказываются принимать участие в махинациях и требуют правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72