Такие убытки могут их погубить. Они очень много вложили в свой проект.
Саймон пожал плечами, не пытаясь скрыть злорадного удовлетворения:
– Ну и что дальше?
– Ну, и я как раз говорила леди Канонбери и миссис Пеппингтон, что вы несомненно примете решение продать канал их мужьям.
Чай резко плеснулся в хрупкой фарфоровой чашке в руках у Саймона. Несколько капель скатилось по ней и упало вниз на его безукоризненные желтовато-коричневые бриджи.
– Черт подери!
Эмили с беспокойством разглядывала пятна:
– Позвонить Гривзу?
– Нет, не позвонить – ни Гривзу, ни кому-нибудь еще. – Саймон со стуком водрузил чашку с блюдцем на ближайший столик.
– Какого черта вы решили, что вправе раздавать подобные обещания леди Канонбери и Пеппингтон? Как, черт возьми, вы собираетесь их выполнять?
– Она не собирается выполнять никаких обещаний, поскольку их не давала, – мягко заметила Араминта, и в глазах ее заиграли насмешливые огоньки. – Она собирается посмотреть, как это сделаешь ты, Саймон.
Саймон сверкнул на тетушку свирепым взглядом и вновь обернулся к Эмили. Похоже, его жена совершенно уверена в себе, отметил он. Он явно был к ней слишком снисходителен в последнее время.
– Не угодно ли вам объясниться, мадам?
Эмили откашлялась.
– Мне хорошо известно, почему вы хотите обрушить свое возмездие на Канонбери и Пеппингтона, Саймон. Ваша тетя мне все объяснила, и вы имеете полное право наказать их.
– Очень рад, что вы это признаете.
– Дело в том, милорд, – мягко продолжила она, – что они уже много страдали, и, право же, зачем усугублять еще их несчастье.
– В самом деле? И как же они страдали? – процедил сквозь зубы Саймон.
– У лорда Канонбери, по-видимому, больное сердце. Доктора предупредили его, что он может не протянуть и года. Кроме того, в последние несколько лет он потерпел ряд крупных финансовых неудач. Единственная радость его жизни – внучка. Помните ее? Та, которой стало дурно и которая упала в обморок, когда вы появились в бальном зале?
– Допустим, помню.
– Бедняжка ужасно боялась, что граф Блэйд собирается потребовать ее руки, желая отомстить ее деду, – пробормотала Араминта.
– Чепуха, – возразила Эмили. – Как я уже говорила Селесте, Блэйд никогда бы не женился на молодой леди, склонной падать в обмороки. Ну так вот, внучка – самая большая радость в его жизни. Он хочет использовать прибыль от рудных разработок, чтобы обеспечить ей приданое. Если вы его погубите, Саймон, она останется без единого пенни. Я знаю, вы не захотите, чтобы бедная девочка оказалась вынуждена появиться на брачном базаре без приличного приданого.
– О господи! – пробормотал Саймон.
– А что касается Пеппингтона, я с глубоким огорчением узнала, что три года назад в результате несчастного случая на верховой прогулке погиб его любимый сын. И видимо, единственное, что теперь поддерживает несчастного, – это сознание, что его внук обещает стать весьма деловым человеком, проявляющим большой интерес к фамильным землям. Пеппингтон надеется оставить ему хорошее наследство.
– Не вижу, почему я должен проявлять хоть какой-то интерес к будущему внучки Канонбери и внука Пеппингтонов, – заметил Саймон.
Эмили мимолетно улыбнулась:
– Я знаю, милорд. Сначала я тоже не слишком задумалась нал этим, но потом начала размышлять, какую важную роль в жизни человека играют его дети и внуки, если вы понимаете, что я имею в виду…
Саймон глядел на нее, не отрываясь:
– Нет, я не понимаю, что вы имеете в виду. О чем вы сейчас вообще говорите?
– О наших детях, милорд. – Эмили скромно отпила глоточек чаю.
На мгновение Саймон потерял дар речи.
– О наших детях? – выдавил он наконец. И тут его охватило небывалое, неведомое ранее возбуждение. – Уж не говорите ли вы мне, что ждете ребенка?
– Ну, пока я этого утверждать не могу. Скорее всего нет. По-крайней мере, сейчас. Но полагаю, это скоро случится при наших отношениях… – Эмили порозовела, но по-прежнему улыбалась.
Араминта вздрогнула и поперхнулась глотком чая.
– Прошу прощения, – сказала она, с трудом хватая ртом воздух.
Саймон не обратил на свою тетушку никакого внимания. В этот миг он думал только о том, как начнет округляться Эмили, вынашивая его ребенка. Он вдруг понял, что до сих пор не слишком-то задумывался о будущем. Все его планы сконцентрировались на прошлом. А теперь Эмили сидит здесь и говорит, что у нее могут быть дети. Его дети.
– Вот проклятье! – пробормотал он.
– Да, я вас понимаю, милорд. Несколько шокирует, когда об этом начинаешь думать подобным образом, правда? Но нам несомненно нужно задуматься. И признаюсь, именно мысль о том, как мы будем любить и лелеять наших собственных детей, заставила меня понять, что вы не можете желать зла внучке Канонбери или внуку Пеппингтона. Жестокость вам не свойственна, милорд. В глубине души вы благородны и великодушны, я-то знаю…
Саймон молча смотрел на Эмили. Он понимал, что ему следовало бы сделать ей хорошее внушение, чтобы она не смела касаться его деловых проблем, но он, похоже, был не в силах отогнать от себя видение своего сына у нее на руках…
– Как вы думаете, у нашего сына будут ваши глаза? – медленно произнесла Эмили, словно прочтя его мысли. – Я представила сейчас, как он будет бегать по дому. Неугомонный и озорной. Вы станете учить его своим приемам борьбы, как учите сейчас моих братьев. Мальчики обожают подобные вещи.
– Я полагаю, мне пора, – тихо сказала Араминта, поднимаясь. – С вашего позволения.
Саймон едва заметил, как удалилась его тетушка. Когда за ней тихо закрылась дверь, он понял, что все еще смотрит на Эмили, представляя ее с темноволосым золотоглазым младенцем у груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105