— Через десять лет! — раздраженно заметила Элла — Его жизнь кончена. Я даже сомневаюсь в том, что он сохранил рассудок.Я в упор посмотрела на Люка и сказала:— Это предупреждение тем, кто безоглядно бросает вызов власть имущим.Люк сел за стол, и его глаза загорелись тем фанатичным огнем, который появлялся у него при обсуждении любимых тем.— Нет! — воскликнул он. — Лейтон служит всем нам примером.— Примером того, как не следует поступать, — сказала я.— Госпожа Лэндор… Я прервала его:— Умоляю вас, называйте меня просто Берсабой. Ведь мы с вами друзья, верно?— Я счастлив, если это так. Видите ли, Берсаба, каждый должен делать свое дело, и если мы отступим, увидев поражение одного из наших лидеров, значит, мы недостойны вести эту борьбу.— Возможно, вы достойны того, чтобы вести мирную семейную жизнь и чтобы ваши дети выросли в безопасной обстановке.— Нет безопасной обстановки там, где царствует тиран.— А вы уверены в том, что, свергнув эту тиранию, вы не замените ее еще худшей?— Мы уверены в том, что этого не произойдет. Нет тирании в смиренном служении Господу.— Но это может стать тиранией в отношении того, кто не желает служить ему смиренно.— Вы защищаете подобных себе, Берсаба.— Каких таких подобных? Я и не знала, что принадлежу к какой-то секте. Я думаю так, как мне думается. Я хочу иметь свое собственное мнение, а отнюдь не то, которое мне будет навязывать та или иная группа людей.— В таком случае, вы не менее опасны, чем я.— О нет. Ведь я не излагаю свои мысли в письменном виде. Я держу их при себе и никому их не навязываю.Элла накрыла на стол, и мы продолжили наш разговор. Она в основном молчала, поставив на стол локти и внимательно наблюдая за нами. Люк был очень оживленным и возбужденным.— Вы, кажется, воображаете, что я — сам архиепископ Лод ! — сказала я.— Никогда не принял бы вас за кого-то другого. Вы слишком сильная личность, чтобы вас можно было с кем-то спутать.Я почувствовала, что начинаю краснеть, и воспоминания, которые я изо всех сил пыталась подавить, вновь нахлынули на меня. Тогда я успешно — если это можно так назвать — выдала себя за другого человека. Интересно, что сказал бы Люк, узнав о том, что я натворила? Представляю, как возмутились бы его пуританские чувства.Но то, что я покраснела, сделало меня лишь еще более привлекательной для него.Я быстро проговорила:— Терпеть не могу, когда краснею. От этого мои оспины выглядят еще хуже.— Они ни в коей мере не портят вас. Ваша сестра рассказала нам о том, как вы заболели.— Точно так же, как и все остальные. Я просто заразилась оспой.— Она рассказала, как это произошло.— Вы не должны считать меня героиней. Я не поехала бы туда, знай заранее, что произойдет.— И вообще не было смысла ехать, — заметила Элла.— Тот факт, что вы совершили такой поступок из желания помочь своей служанке, подтверждает ваше благородство… несмотря на все ваши усилия это отрицать, — сказал Люк, — причем я эти усилия не поддерживаю.— Давайте вернемся к положению в стране, — попросила я.— Нынешний парламент будет распущен, и еще до конца этого года будет создан новый парламент. Его возглавят Пим и Хэмпден, а потом опять возникнет конфликт между королем и парламентом. Вопрос в том, кто будет управлять страной: те, кто был для этого избран, или упрямец, считающий, что божественное провидение усадило его на трон.— Полегче, Люк, — предупредила его сестра.— Вы неосторожны, — сказала я и тут же подумала о том, что мы оба неосторожны и поэтому между нами много общего.Я спохватилась, что мне пора уезжать, и тут они поинтересовались, почему со мной не приехала сестра.— У нее болят зубы.— А раньше такое случалось?— Да, время от времени. Впрочем, у миссис Черри есть хорошее лекарство, снимающее боль.— Надеюсь, вскоре она поправится, — сказала Элла.— Больной зуб лучше всего удалить, — добавил Люк.— Я скажу об этом сестре, — пообещала я. Люк поехал провожать меня. По пути он признался в том, что рад моим посещениям и что ему интересны мои взгляды.— Несмотря на то, что они не совпадают с вашими собственными?— Частично — именно поэтому, а частично — потому, что они изложены так ясно, точно и логично.— Может быть, я сумела склонить вас на свою сторону?— О нет, — ответил он. — Вы по своей природе роялистка, это очевидно. А я — пуританин. Я верую в то, что путь на небеса лежит через самопожертвование и отказ от мирских радостей.— Вот с этим я никогда не соглашусь. Отчего то, что приятно, должно быть грешным?— Лишь простая, посвященная религии жизнь приносит истинное удовлетворение.Я ничего не ответила, но мне хотелось рассмеяться ему в лицо. Я по его глазам видела, что он желает меня. Его ни в коей мере нельзя было назвать отталкивающим — даже сейчас, когда для меня существовал один-единственный мужчина. Мне еще многое предстояло узнать о самой себе. Я подумала, что было бы очень забавно наглядно показать ему, насколько он не прав.Мы добрались до Фар-Фламстеда, и я сказала:— Вы правы, Люк. Вы для меня излишне правоверны. Боюсь, что я грешница и всегда такой останусь. Я нахожу слишком много радостей в тех вещах, которые Господь даровал нам. Не могу понять, зачем бы Он дал нам возможность ими пользоваться, если бы ожидал от нас, что мы повернемся к Его дарам спиной? По-моему, это было бы очень похоже на неблагодарность с нашей стороны. Это все равно, как если бы, будучи приглашенной на банкет, я заявила хозяину, что не желаю принимать участие в застолье, поскольку предложенные кушанья излишне вкусны, а наслаждаться едой — грех. Прощайте, Люк. Я вынуждена возвратиться к своей многогрешной жизни.— Берсаба! — воскликнул он, когда я повернула лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128