Спустившись вниз по лестнице, я тут же увидела его. Он тоже заметил меня и с улыбкой пошел навстречу.— Я вас сразу узнал, — сказал он. — Ваше сходство с сестрой просто невероятно.— Так вы…— Ричард Толуорти. Я решил, что мне следует приехать сюда и встретить вас, чтобы завтра проводить в Фар-Фламстед.Я переживала целую гамму чувств. Что же сулило мне будущее? Свою натуру я знала. Иногда мне казалось, что лучше бы я ее не знала. Мне предстояло жить под одной крышей с этим мужчиной, и этот мужчина был мужем моей сестры.Он приказал освободить комнату, чтобы мы могли спокойно поговорить. Хозяин затопил очаг, поскольку, как он заметил, вечера теперь становятся все холоднее, и настоял на том, чтобы мы попробовали его мальвазии, которой он очень гордился. Мы уселись за стол.— Я очень рад тому, что вы решились приехать, — сказал он, — Анжелет очень тосковала по вас. Но как же вы похожи! В первый момент мне показалось, что я вижу ее в окне. Но между вами, конечно, есть различия, большие различия.Я не могла прочитать его мысли по глазам. Он был не из тех людей, у которых все написано на лице, поэтому мне трудно было понять, какое впечатление я произвела на него. А я сама все еще была ошеломлена своими ощущениями.Я наблюдала за тем, как его пальцы охватывают бокал — длинные пальцы, как у музыканта, ухоженные и в то же время сильные, не похожие на пальцы солдата. Я заметила на них золотящиеся волоски, и мне тут же захотелось их потрогать.— Да, — сказала я, — разница огромная. Моя болезнь оставила неизгладимые следы.Он не стал убеждать меня в том, что оспины вовсе не заметны. Я поняла, что он — прямой человек, не привыкший лгать.Он просто сказал:— Вам посчастливилось выжить.— За мной прекрасно ухаживали. Мать твердо решила, что не даст мне умереть, и ей помогала моя служанка.— Анжелет рассказывала мне об этом.— Она, наверное, вообще многое рассказала обо мне.Я вдруг задумалась о том, какой я представляюсь Анжелет, насколько хорошо она меня знает. Я ее знала, кажется, вдоль и поперек. А знала ли она меня? Нет, пожалуй, Анжелет никогда не сможет проникнуть в тайные намерения окружающих. Все ей видится в черных и белых красках, все она воспринимает в категориях «хорошо — плохо». Хотелось бы мне знать, любит ли она своего генерала? Я попыталась представить их вместе в постели.— Она рассказала мне о вашей болезни и о том, каким образом вы заразились.Я подумала: она создала героический образ. Интересно, он тоже считает меня героиней? Если так, то это ненадолго. Я чувствовала, что такого человека, как он, трудно ввести в заблуждение.— Я очень рад тому, что вы решили приехать. Анжелет чувствует себя несколько подавленно.— Да, в связи с этим выкидышем. Ей было плохо?— Не слишком. Но она, конечно, страшно расстроилась.— Видимо, как и вы.— Она вскоре оправится. Сейчас мы ведем очень умеренный образ жизни. Мне пришлось по службе; совершить поездку на север. Нынешние времена весьма , беспокойны.Я знала это. Я всегда интересовалась политикой больше, чем Анжелет.— Да, я понимаю, что в стране есть круги, выражающие недовольство тем, как развиваются события в последнее время.— В данный момент более всего беспокоит Шотландия.Я порадовалась тому, что за время болезни довольно много читала.— А вы считаете, что король не прав, так настаивая на введении этих новых молитвенников?— Король есть король, — ответил он. — Он правит страной, и долг подданных — повиноваться ему.— Мне кажется странным, — заметила я, — что беспорядки происходят в краю, где вырос отец короля.— Стюарты — шотландцы, и поэтому существуют англичане, которые недолюбливают их. А шотландцы жалуются на то, что король стал совсем англичанином. Они подогревают беспорядки, а у нас нет достаточного количества денег, чтобы снарядить армию, которая нужна для наведения порядка в Шотландии.— И все это, конечно, доставляет вам массу забот и, я не сомневаюсь, вынуждает вас часто покидать дом.— Ну конечно, солдат должен быть всегда готов к тому, чтобы оставить свой дом.— Раздоры на религиозной почве вызывают у меня сожаление.— Многие войны в истории человечества начинались именно по этой причине.Я старалась вести интеллектуальный разговор о судьбах страны, и в определенной степени мне это удавалось, поскольку я предусмотрительно предоставляла ему полную возможность произносить монологи. В это время я слушала его. Он не был человеком, созданным для светских бесед, однако вскоре я уже выслушивала его описания военных кампаний в Испании и Франции, причем проявляла к рассказам самый живой интерес — не потому, что мне были интересны подробности битв, а просто, слушая их, я узнавала о нем все больше.Мы беседовали около часа, а точнее, он говорил, а я слушала; я была уверена в том, что произвела на него впечатление, и он, похоже, сам был этим удивлен.Он сказал:— Просто удивительно, как вы осведомлены в этих вопросах. Такие женщины — редкость.— Осведомленной я стала лишь сегодня вечером, — ответила я, имея в виду осведомленность не только в вопросах французской и испанской кампаний.— Я прибыл сюда, — сказал он, — чтобы встретить вас и завтра проводить в Фар-Фламстед. Конечно, я и предположить не мог, что мне предстоит столь интересный вечер. Он доставил мне истинное удовольствие.— Это оттого, что я так напоминаю вашу жену, — Нет, — сказал он, — я нахожу, что вы очень отличаетесь друг от друга. Единственное сходство у вас — внешность.— И в этом нас легко различить… теперь, — сказала я, коснувшись оспины на щеке.— Это ваши почетные боевые шрамы, — сказал он. — Вы должны носить их с гордостью.— А что еще мне остается делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128