— Мы не можем позволить себе отказаться от Джеймса, — сказал Жан-Луи. — Мне он нужен сейчас.Жан-Луи выглядел печальным, и новая волна гнева к Дикону захлестнула меня, потому что он создал эту абсурдную ситуацию.Моя мать с виноватым видом посмотрела на нас и сказала:— Было так чудесно видеть Дикона, переполненного энтузиазмом, заботящимся обо всем.— Но это не значит, что он может управлять фермой, мама, — ответила я. — Не можешь же ты ему позволить поступать по-своему.Матушка замерла в нерешительности, и я крикнула:— И ты еще думаешь! Тогда передай управление Дикону, избавься от Джеймса и от Жан-Луи.— Сепфора! Как ты можешь говорить так! Ты и Жан-Луи — мои дети…— У тебя останется Дикон, — сердито сказала я.Теперь я понимала, что ненавидела Дикона. К моей ненависти примешивались не то страх, не то тревога, поэтому я была необычно резка.Моя матушка была очень разумная женщина, но, когда ею овладевали чувства, она теряла здравый смысл. В этот момент она увидела всю абсурдность ситуации и, наверное, осознала, что восхищение Диконом затмило любовь к собственной дочери.Она спокойно сказала:— Конечно, конечно… Жан-Луи и Джеймс знают лучше. Бедный Дикон, он будет так разочаровав.Жаль, что это случилось как раз в то время, когда он так заинтересовался фермой.Мы выиграли сражение. Хассоку перейдет этот участок земли, а Бероуз должен будет смириться с этим и понять, что Дикон не имел права давать обещание, выполнить которое не в его власти.
На следующий же день приехал Дикон. Мы сидели за столом. Я догадалась, что он только что услышал о решении, ибо матушка моя, наверное, как можно дольше откладывала этот неприятный момент.Он вошел, холодно глядя на нас в упор, но в глубине души весь кипел от злости.— Итак, ты был у леди Клаверинг, — сказал он, глядя на Джеймса.— Джеймс не был, — ответила я. — Я и Жан-Луи были у нее.— И вы убедили ее пойти против меня.— Не против тебя, Дикон, — сказал Жан-Луи. — Мы считаем, что так будет лучше для хозяйства.— Что? Эта земля? Она не обрабатывается столько лет, и как это влияет на хозяйство?— Хассок попросил этот участок, — сказал Жан-Луи, — Джеймс и я решили отдать его ему. Решение не может быть отменено.— А почему? Бероуз имеет на него такое же право.— Мы решили, что земля будет принадлежать Хассоку. Он попросил первым, — ответил Жан-Луи.— Хассок! Да, конечно. — Дикон с яростью посмотрел на Джеймса. — Ты питаешь симпатию к Хассоку. Девица…Джеймс вскочил:— Что ты имеешь в виду?— Я имею в виду, что ты не можешь ни в чем отказать маленькой Хэтти, ведь так? И если она говорит, что ее папочка хочет этот кусок земли, папочка его получит.— Хэтти Хассок не имеет к этому никакого отношения, — сказал Джеймс. — Пожалуйста, не впутывай ее.— А мне кажется, она здесь замешана, что бы ты не говорил. Я не слепой. Жан-Луи прервал Дикона:— Веди себя прилично в этом доме, Дикон, иначе я попрошу тебя уйти.Дикон с иронией поклонился:— У меня нет особого желания оставаться, — сказал он. — Но вот что я скажу тебе, Джеймс Фентон, этого оскорбления я не забуду.— Не будь смешным, Дикон, — не выдержала я. — Тебя никто не оскорблял. Конечно, ты симпатизируешь Бероузу, но он должен понять, что такой мальчишка, как ты, не может принимать важных решений в управлении имением.Взгляд Дикона скользнул по нам и задержался на Джеймсе. Холодная, неукротимая ненависть в глазах юноши вызвала во мне тревогу.Дикон повернулся и вышел.Жан-Луи покачал головой.— Этого мальчика надо отослать в школу, — сказал он.
После сенокоса няня Лотти серьезно простудилась. Простуда перешла в бронхит. Нам сейчас, как никогда, нужна была ее помощь. Я не хотела оставлять Лотти со служанками и стала сама присматривать за ней.Джеймс посоветовал мне взять на время помощницу. Вскоре я поняла, почему.— Хэтти Хассок выразила желание помочь вам с Лотти, — сказал он. — Я думаю, она сможет оказаться полезной.Меня это позабавило, ибо теперь я уже знала, что Джеймс интересуется Хэтти. Я и Жан-Луи часто говорили об этом. Мы оба очень любили Джеймса, потому что он не был обычным управляющим: не только отлично вел хозяйство, но и был интересным собеседником, все наши трапезы благодаря его разговорам были оживленны, более того, я заметила, что он брал на себя большую часть работы, чтобы Жан-Луи не очень уставал.Хэтти мне очень понравилась, правда, она была немного замкнутая, но это не помешало нам стать добрыми друзьями.Девушка рассказывала мне, как нелегко она привыкала к жизни на ферме.— Конечно, — объясняла она, — я приезжала сюда летом и всегда радовалась сенокосам и празднику урожая, но понимала, что у меня мало общего с братьями и сестрами.Том Хассок был очень хорошим фермером, но у него на руках оказалась большая семья. И всех нужно было кормить, поэтому он очень обрадовался, когда сестра его жены взяла Хэтти к себе. Она воспитала девочку, дала ей образование, именно поэтому Хэтти так отличалась от своих родных.Хэтти рассказала, что тетя Эмили удачно вышла замуж за торговца, владельца лавки тканей на Чип-Сайде. Их комнаты располагались над магазином. У них не было детей, поэтому, как только родилась Хэтти, они попросили разрешения взять ее на воспитание, тем самым облегчив бремя и без того нуждающейся семьи. Фермер с женой поняли, что это возможность, которую нельзя упускать. Итак, в возрасте двух лет Хэтти уехала в Лондон.В Лондоне она ходила в школу. Ее кормили и одевали так, как, по мнению Хассоков, было принято в богатых семьях.— Иногда даже неудобно было приезжать домой, — призналась Хэтти. — Я жила в большем достатке, чем мои родители. Это казалось несправедливым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106