Я бы никогда не подумала…
— О, он очень изменился, женившись на твоей матери. Но, я согласен, ему не присуще так много рассказывать о семье.
Надеюсь, он завтра приедет.
— Они расстроятся, если этого не произойдет. Дэвид на мгновение задумался, затем сказал:
— Я слышал, что война скоро закончится.
— Ты думаешь, что французы победят Коалицию?
— Что же, заключен Тосканский мир и Швеция признала Республику… Надеюсь, что мы не собираемся сражаться в одиночестве. Я думаю, все скоро закончится, и, когда это произойдет, Клодина, мы проведем обещанный медовый месяц в Италии! Я долго буду любоваться Геркуланумом. — Он обнял меня. — Тогда, моя дорогая, кончится затянувшийся медовый месяц здесь, в Эверсли.
— С медового месяца новобрачные начинают жизнь. А мы уже не молодожены.
— Я люблю тебя еще больше, чем раньше.
Он прижал меня к себе, и единственное, что я смогла сделать, чтобы остановить его, это вскрикнуть:
— Я не заслуживаю этого!
Я чувствовала, что, пока живу, я не смогу избавиться от бремени вины.
И позже, когда мы были предельно близки, я продолжала думать о гондольере, распевающем итальянские любовные песни, и, когда мы плыли вниз по каналу, со мной был Джонатан, а не Дэвид.
Утром, когда я проходила через зал, то заметила, что серебряная чаша для пунша, стоявшая всегда в центре большого стола, исчезла.
Мы с Дэвидом пошли в столовую комнату. Мама уже сидела там.
Она сказала:
— Здравствуйте, мои дорогие. Наши гости еще не встали. Они, должно быть, устали. Путешествие было такое утомительное.
— Они не показались уставшими вчера вечером, — заметил Дэвид.
— Что случилось с чашей для пунша? — спросила я.
— О, ты тоже заметила. Я думала, что ее забрали на кухню почистить.
Когда мы ели, вошла одна из служанок. — Случилось ужасное, мадам, — сказала она. — Я думаю, что нас обокрали.
— Что? — закричала мама.
— Повар заметил что из зала пропали кое-какие вещи. Серебро и…
— Чаша для пунша! — вскрикнула я.
Мы вышли в зал.
Здесь стояло несколько слуг.
— Это, наверное, бродяги, — сказала мама. — Как же они сюда проникли? Кто запирал дом?
— Вечером все двери были закрыты, — быстро ответил дворецкий. — Я всегда сам слежу за этим. Утром двери были закрыты, но не заперты.
Я ничего не понимаю.
— Странно, — сказала мама. — Что же могло случиться.
Кто-нибудь слышал ночью шум?
Никто ничего не слышал.
— Посмотрите, что еще пропало…
На этаже за залом находилось несколько комнат, включая зимнюю гостиную и кабинет Дикона. В зимней гостиной ничего не было тронуто, чего нельзя сказать о кабинете Дикона. Дверь шкафа была выломана, и бумаги валялись разбросанными по полу, один из ящиков стола — взломан.
— Это ужасно, — сказала мама.
В этот момент появилась горничная. Она сказала:
— Мадам, я принесла горячую воду в Красную комнату. Никто не ответил, я снова постучалась, и, когда снова не получила ответа, вошла. В ней никого не было, и на постели никто не ложился.
Пораженные, мы поспешили в Красную комнату. Горничная была права. Кровати стояли нетронутыми. Стало ясно, что люди, которых мы принимали прошлым вечером, не были друзьями Дикона и приехали специально, чтобы ограбить нас.
Гостеприимная матушка как друзьям открыла им дверь, а оказалось, что это воры.
Мы обошли дом, пытаясь обнаружить, что еще пропало. Кабинет Дикона, скорее всего, был главным объектом их интереса. Что самое удивительное, в нем было мало ценных вещей. Правда, они взяли серебро, но зачем перерыли весь кабинет Дикона?
Люди, назвавшие себя Джеймсом и Эммой Кардю, не были обычными ворами.
Не имело смысла гнаться за ними. Сейчас они были уже далеко, да и кто знает, в каком направлении они поехали?
Нас самым бессовестным способом обманули…
— Они казались такими искренними, — продолжала причитать матушка. — Они так много знали о нас. Они знали, что Дикона нет дома. Как представлю их бродящими по дому, пока мы спали, так меня бросает в дрожь… И что они искали в кабинете Дикона? Что они взяли?
О, скорее бы он приехал.
Дикон вернулся около полудня.
Когда он услышал о том, что случилось, то побледнел от гнева и вместе с Джонатаном сразу же прошел в кабинет. Вскоре мы узнали, что было украдено нечто важное. Дикон сказал немного, но его лицо горело и глаза сверкали. Это подсказало мне, что он расстроен.
— Как они выглядели? — расспрашивал Джонатан. Мы описали их как можно лучше.
— Мы не думали, — плакала мама, — что они могли оказаться преступниками. Они так много знали о семье. Я действительно подумала, что они твои друзья.
— Они были хорошо осведомлены, — сказал Джонатан, — и знали, что нас не будет дома.
— Они не могли заполучить это другим путем, — добавил Дикон. — Бог мой, как далеко это зашло! Они знали, что хранится в моем кабинете.
Я немедленно должен вернуться в Лондон. Мы должны разобраться с этим. Лотти, ты поедешь со мной. Может быть, кто-нибудь знает, кто они.
— Я мгновенно соберусь, — сказала матушка. — О, Дикон, извини меня, но нас всех так обманули.
— Ничего… Они очень умны и настолько хорошо все знали, что могли обмануть любого.
— Они взяли кое-что из серебра.
— О, это было сделано для того, чтобы было похоже на обыкновенное ограбление. Они пришли за тем, что было в моем кабинете. Лучше, чтобы слуги об этом не знали.
Не стоит говорить им это.
Мама кивнула.
— Я хочу уехать через час, — сказал Дикон.
Он уехал с Джонатаном и мамой в Лондон. Слуги не могли говорить ни о чем другом, как только о наглости людей, назвавших себя Кардю.
Для нас, кто знал про тайные мотивы ограбления, происшествие казалось весьма зловещим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117