— Что это было?
— То же самое, что и раньше… Как эхо… Странно приглушенное.
— Ты хочешь сказать, это звучало, словно кто-то пытался изменить свой голос?
— Не знаю. Смех раздался после слов: «Помни седьмую заповедь».
— Какая чепуха!
— Однако к месту сказанная, не так ли? Этот голос… он знает.
— Моя дорогая Клодина, я не верю в бестелесные голоса.
— Говорю тебе, я слышала его… отчетливо.
Совсем, как раньше.
— Значит, здесь кто-то есть.
— Но как он может находиться… в той комнате?
— Это единственное место, где ты слышала голос? Я кивнула.
— Пойдем, — сказал он. — Посмотрим.
Мы прошли по всем комнатам, вплоть до верхнего этажа и чердачных помещений. Затем спустились через холл в кухню. Как я и догадывалась, они были пусты.
Единственными живыми существами в доме были мы.
— Где ты? — крикнул Джонатан. — Ты, идиотский голос!
Выходи, покажись!
Его голос отозвался слабым эхом. Дом был тих и спокоен. Ни звука. Я подняла глаза к сводчатому потолку, оглядела каменные стены, галерею.
— Никого нет, — подвел итог Джонатан.
— Его посещают призраки, — настаивала я. — Это что-то ужасное… кто-то из прошлого.
— Едва ли ты на самом деле веришь этому. Должно быть какое-то логическое объяснение.
— Какое?
— Здесь есть кто-то… был… какой-то шутник.
— Но он знает про нас.
— Да, — серьезно согласился он, — кто-то знает про нас.
Или, — прибавил он, — этот голос тебе показался…
— Я отчетливо слышала его.
— Ты принимаешь это всерьез, да?
— Всерьез? Конечно! В отличие от тебя, Джонатан. И я начинаю понимать это.
— Клодина, самое важное для меня во всем мире — это ты.
Я покачала головой.
— Ты — раба условностей, — сказал он. — Воспитана обществом, живущим по определенным правилам, так? Во французах меня всегда удивлял контраст между строжайшим соблюдением установленных правил и удовольствиями, которым они предаются… тайно, конечно. Тем не менее, они воспитали тебя в этом же духе, и теперь тебя мучает совесть. Я начинаю думать, что именно ее голос ты и слышала.
— Другими словами, ты считаешь, что я внушила себе, что слышу голоса.
— Возможно, и так, Клодина.
— Нет.
— Тогда кто это? Мы обошли весь дом. Кроме нас, здесь никого нет.
Кто мог войти в дом? Ты вошла, открыв дверь ключом, и заперла ее.
У кого-нибудь есть другой ключ?
Внезапно меня осенило:
— Окно.
Конечно же.
Как-то раз мы с Дэвидом приходили осмотреть дом. Я рассказывала тебе. И мы влезли через окно.
— Где?
— Где-то в холле. — Я быстро прошла по каменному полу.
— Вот оно. Смотри, — указала я. — Сломана щеколда. Любой, знающий о ней, мог легко попасть в дом.
Он стоял, с тревогой глядя на меня.
— Так ты думаешь, кто-то был в доме, когда ты вошла? Но каким образом этот человек мог говорить с тобой в той комнате?
Если бы он бежал вниз по лестнице и вылезал в окно, ты бы услышала, ведь так?
— Я не уверена…
— Клодина, тебе показалось… Это единственное возможное объяснение.
— Нет. Я понимаю разницу между воображением и реальностью.
— У всех нас иногда разыгрывается воображение.
— Я слышала тот голос, — твердо сказала я. — Ты понимаешь, что это значит?
Кто-то знает… о нас.
Он пожал плечами:
— Ты сама себя взвинчиваешь. Забудь об этом. Мы здесь, не так ли?
Я приложил чертовски огромные усилия, чтобы ускользнуть от них.
— Полагаю, прицепилась Миллисент.
— Да, и довольно крепко. Но я был полон решимости встретиться с тобой, вот и удрал.
— Джонатан, я хочу уйти.
— Уйти?
Почему, мы ведь только что пришли?
— Я пришла сказать себе, что наши отношения должны прекратиться.
Он поднял брови и посмотрел на меня с выражением притворного раздражения.
— Я не могу больше обманывать Дэвида. Я решила положить этому конец. Я постараюсь забыть о происшедшем. И ты тоже должен забыть.
— Никогда, — произнес он. — Забыть самое лучшее событие моей жизни. Ты требуешь слишком многого. Пойдем, любимая. Ты же знаешь, у нас мало времени.
— Нет, — настаивала я. — Я не могу.
Мне нужно идти.
Он привлек меня к себе, но на этот раз я держалась твердо. У меня перед глазами стояло лицо Дэвида, я все время помнила, как сильно люблю его.
Я заявила:
— Я возвращаюсь в Эверсли. Мне не стоит больше приходить сюда. Джонатан, я не вынесу, если об этом узнает Дэвид': Я хочу, чтобы между нами все оставалось, как прежде.
— Не правда ли, немного поздно говорить об этом?
— Не знаю. Не могу ни о чем думать. Знаю только, что сейчас я больше всего хочу уйти из этого дома.
— Дурацкий старый голос лишил тебя духа.
— Он напугал меня, Джонатан, и заставил осознать все зло, которое я причинила… себе, Дэвиду и тебе. Я изменила мужу. Ты предал брата.
— Клодина, любимая, давай прекратим этот спектакль. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Хочу больше всего на свете.
Разве этого мало?
— Как можно, ведь я жена твоего брата?
— Ты опять за свое! Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Мы чудесно проводили время вместе. Не забывай, ты страстная женщина. Ты пробудилась. Если бы не твои угрызения совести! Нужно только соблюдать осторожность, и все будет в порядке.
В его голосе чувствовалось легкое раздражение. Он пришел, чтобы получить сексуальное удовлетворение, а я не уступала ему. Теперь-то я наконец ясно увидела, что он собой представляет, и меня постигло страшное разочарование. Я разрушила собственную семейную жизнь ради мимолетного чувственного наслаждения.
Я ошиблась, приняв тень за реальность.
Мне отчаянно захотелось повернуть время вспять, но кому и когда это удавалось?
Я выскочила прочь из этого дома. Он поспешил следом, повторяя мое имя.
Мы остановились снаружи, и я дрожащими руками заперла дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117