Как только мы стали приближаться, с нами поравнялась еще одна лодка.
— Прочь с дороги! — вопил Джонатан.
— Наглый мужлан! Почему это я должен уступать? Река что, твоя? — ответил человек в лодке.
Ты мешаешь мне! — кричал Джонатан.
Я видела, как впереди яростно гребет Билли Графтер. Джонатан приналег на весла. Теперь мы почти поравнялись с ним. И тут человек, который плыл рядом, резко свернул, преграждая нам путь. Джонатан рванулся вперед, и в считанные секунды мы оказались в воде, а Билли Графтер удалялся все дальше.
Джонатан схватил меня и вытащил на берег. Я никогда не видела его в такой ярости.
— Все в порядке? — спросил он.
Ловя губами воздух и дрожа, я кивнула. У меня было такое ощущение, будто мои легкие полны воды. Мокрое, грязное платье прилипло к телу, я содрогалась от холода. Джонатан выглядел не лучше.
Кто-то привел обратно нашу лодку, и один из лодочников сказал:
— Вам лучше всего вернуться в таверну Борроуса, сэр.
Он поможет вам привести себя в порядок.
— Да… да. Это хороший совет, — ответил Джонатан.
— Садитесь в лодку, сэр, и я отвезу вас обратно. Толпа начала расходиться. Маленькое представление закончилось.
— Я видел, что произошло, — сказал лодочник. — Мне показалось, это было сделано нарочно.
— Вот именно, — сказал Джонатан.
— Есть такие люди, которые любят побезобразничать. Ну что ж, переоденьтесь во что-нибудь сухое, и все будет в порядке.
Мы подошли к таверне. Джимми Борроус вышел навстречу, в ужасе всплескивая руками.
— Мы свалились в воду, — сказал Джонатан. — Вы не поможете нам высушить одежду?
— Разумеется. Заходите, заходите. В зале горит камин. Но сперва одежда. Если вы ее не смените, то умрете от холода.
Он отвел меня в одну из спален, а Джонатана — в другую. Мне был выдан халат, чересчур большой для меня, и комнатные туфли, которые были впору мужчине. Но это не имело значения. Я была рада снять с себя мокрую одежду и растереться грубым полотенцем. Вода в реке пахла не очень-то приятно. Волосы мои свисали бесформенными прядями, но на щеках горел румянец, а глаза были ясными и блестели.
Жена Джимми, Мэг, собрала мою одежду и сказала, что развесит ее возле камина, а я могу пройти в зал, где уже находится джентльмен, и согреться. Джимми подал ему глинтвейн — как раз то, что нужно в таком случае.
Я спустилась в зал. Джонатан уже ждал меня. На нем тоже был халат, похожий на мой, но только слишком маленький для него. При виде меня он рассмеялся, гнев его прошел.
— Ну, кто скажет, что здесь неуютно? Борроус предлагает тебе выпить немного глинтвейна. Он очень хорош, а госпожа принесла немного оладий, которые, по ее словам, подходят как закуска к нему.
Я отхлебнула вина и, почувствовав тепло, тряхнула влажными волосами.
— Я упустил его, Клодина, — сказал он серьезно.
— Да уж…
— Из-за этого человека в лодке… очевидно, тоже заговорщика.
— Я уверена, что это именно так. Нехорошо получилось.
— Все было сделано не так. Мне нужно было сначала подумать и действовать побыстрее.
Тогда он бы не ушел. — Он в упор посмотрел на меня. — Ты знаешь, мне нравится быть с тобой, но сегодня лучше бы тебя со мною не было.
— Почему?
— Потому что ты еще больше впуталась в это дело. Ты знаешь, что произошло. Ты знаешь, что люди… невинные люди… такие, как твои мать, могут пострадать. И сколько еще опасностей подстерегает тех, кто слишком много знает!
— Ты намекаешь на мою осведомленность о том, что Билли Графтер — шпион?
Он кивнул.
— Видишь, и я тебя во все это втянул.
— Нет. Я это сделала сама, когда узнала Альберика в кофейне. Ты тут ни при чем.
— Тебе придется быть осторожной, Клодина. Я думаю, они уберут Билли Графтера из Лондона. Теперь они знают, что мы опознали его здесь. Он рискует столкнуться лицом к лицу со мной или моим отцом. Его пошлют в другое место, чтобы он там занимался своим гнусным делом.
— Подстрекательством к мятежу? Джонатан кивнул:
— Тот же самый метод, который был столь успешно использован во Франции, — Это они стреляли в короля?
— Вне всякого сомнения, это был один из их компании. Если бы покушение удалось, это было бы началом. Я беспокоюсь за тебя.
— О, Джонатан, со мной все будет в порядке. Я могу сама позаботиться о себе. Я многого не знаю обо всех этих делах, но, по крайней мере, кое-что мне теперь известно.
Он подошел ко мне и взял мои руки в свои.
— Ты мне очень дорога, — сказал он.
— О, пожалуйста, Джонатан… не надо, — с дрожью в голосе произнесла я.
Какое-то время он молчал; я никогда не видела его таким серьезным. Он был сильно потрясен не только случившимся и своей неудачей. В этот момент я поняла, насколько я ему дорога.
Вино согревало меня. Я смотрела на синие языки пламени, вырывавшиеся из поленьев, и мне представлялись всякие картины — замки, яростные красные лица… фигуры, и я подумала: ах, если бы так могло продолжаться вечно!
Такое чувство охватывало меня всегда, когда я была с ним.
Должно быть, прошло около часа, когда Мэг Борроус пришла сказать, что наши вещи уже подсохли и их можно надеть, и предложила нам еще глинтвейна.
Я сказала:
— Нам нужно идти. О нас, наверное, уже беспокоятся.
— Я прикажу, чтобы ваши вещи отнесли в комнаты, — предупредила Мэг, — и вы можете подняться за ними, когда захотите.
Джонатан поглядел на меня.
— Пожалуй, мы еще выпьем вашего превосходного вина, — сказал он.
Мэг с довольным видом пошла за вином.
— Нам надо возвращаться, — сказала я.
— Еще немного…
— Нам следует…
— Дорогая моя Клодина, ты, как всегда, озабочена тем, что тебе следует делать, а не тем, что ты хочешь.
— Дома будут ломать голову над тем, что с нами случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117