Так мы и сделали. Софи сидела в карете, вжавшись в угол. Лицо ее было прикрыто чепцом, сшитым Жанной, и она плотно завернулась в плащ.
Я пыталась заговорить с ней, но она совершенно ясно дала понять, что не желает этого. Мне хотелось, чтобы здесь в карете оказалась Лизетта, но она, разумеется, не могла ехать вместе с нами. Она выехала в замок раньше, в обществе тети Берты.
Печальным было это возвращение.
Этот вечер фейерверка изменил всю нашу жизнь. Даже замок стал другим: казалось, привидения всех, кто когда-то страдал здесь, выбрались из своих укрытий, чтобы напомнить нам о жестокости жизни.
Бедная Софи! Я страдала вместе с ней и была глубоко огорчена тем, что дружеские чувства, которые она проявляла ко мне, похоже, исчезли. В замке ей были отведены особые помещения; она просила об этом, и отец не счел возможным отказать ей. И мать и отец, который, думаю, по-настоящему не любил ее, исполняли все ее желания. Так что, потребовав эти комнаты в башне, она их получила и вместе с Жанной устроилась в них. Я понимала, зачем они ей. Комнаты были на отшибе, и она могла чувствовать себя в полном уединении. Из длинных узких окон на верху башни Софи могла обозревать окрестности, наблюдать за всеми, кто приезжал и уезжал из замка.
Она ясно дала понять, что стремится к одиночеству и никого не хочет видеть. Она занималась своим любимым рукоделием и время от времени играла в карты с Жанной. Жанна стала в доме весьма важной персоной ввиду своего влияния на Софи, а мы все желали сделать все возможное, чтобы хоть немного облегчить жизнь Софи.
Мы с Лизеттой говорили о Софи:
— Очень странно, — сказала Лизетта, — что она не хочет видеть нас. В конце концов, мы были ее друзьями.
— Похоже, она возражает именно против моего присутствия, — предположила я, — видимо, это объясняется не только происшедшим с ней несчастьем. И раньше я замечала неприязненное отношение с ее стороны.
— Я думаю, очень вероятно, она заметила, что Шарль де Турвиль поглядывает на тебя.
— О нет. Он всегда прекрасно относился к ней, да и сейчас хочет на ней жениться.
— Ну еще бы. Ведь и сейчас она остается дочерью — законной дочерью — графа д'Обинье, — Лизетта говорила весьма резко, и я предположила, что она все еще обижается на то, что мы с Софи в Париже проводили в ее обществе недостаточно много времени.
— Ну, какой бы ни была причина, он продолжает желать этого брака. Не хочет именно она.
— А ты видела ее лицо?
— В последнее время нет. Но в самом начале я кое-что видела. Я знаю, что она сильно обезображена.
— Уж если она недооценивала себя раньше, то теперь у нее для этого есть все основания, — сказала Лизетта.
— Это трагично. Мне очень хотелось бы ей помочь.
Я рассказала Лизетте о том, как возили по улице мадам Ружмон, и она внимательно слушала меня.
— Я слышала, что она продолжает заниматься тем же самым.
— Да, я знаю. Шарль де Турвиль сказал мне, что она оказывает слишком много услуг высокопоставленным лицам для того, чтобы ее по-настоящему наказали.
— Если бы она держала у себя дешевых проституток, тогда все было бы совсем иначе, — сказала Лизетта. Ее губы крепко сжались. — Вряд ли можно назвать это справедливым.
— А я так и не думаю. Я как раз считаю это несправедливым.
— Жизнь часто бывает именно такой, — прокомментировала Лизетта.
В замок приехал Шарль.
— Он приехал, чтобы повидаться с Софи, — сказала мать. — Я думаю, он надеется убедить ее в необходимости заключения брака.
— Я очень рада, — ответила я. — Она будет довольна.
Софи встретилась с Шарлем. Он прошел в ее комнаты в башне один, при встрече присутствовала только Жанна. Потом он рассказал, что Софи настояла на присутствии Жанны и совершенно ясно заявила, что никогда не выйдет замуж.
Его очень расстроил этот разговор. Он сказал моей матери:
— Она сняла чепец и показала мне свое лицо. Я ужаснулся и, боюсь, не смог скрыть своих чувств. Но ей я сказал, что это не имеет никакого значения. Она не поверила мне и заявила, что собирается провести жизнь в этих комнатах в башне вместе с Жанной, единственным человеком, которого она согласна видеть. Она уверена в преданности Жанны. Я сказал, что она может быть уверена и в моей преданности, но Софи утверждает, что уверена как раз в обратном, что оставила все мысли о замужестве и это ее окончательное решение.
— Ну, пока еще рано делать окончательные выводы, — сказала мать. — Для нее это было ужасным потрясением, и она продолжает от него страдать. Шарль, я уверена, что если вы будете настаивать…
Он сказал, что будет. Он гостил у нас три или четыре дня и каждый день пытался встретиться с Софи, но она не принимала его.
Мы часто виделись с ним, но ни разу наедине. Всегда меня кто-то опекал, и я не жалела об этом. Были причины, по которым я не хотела оставаться с ним с глазу на глаз, но мне не хотелось разбираться (б них.
Наконец, он уехал, но менее чем через месяц вновь вернулся.
— Он очень рвется к заключению брака с Обинье, — сказала Лизетта.
— Я думаю, он действительно влюблен в Софи, — ответила я.
Лизетта насмешливо посмотрела на меня.
— Как же упустить возможность породниться с такой благородной семьей, — цинично заметила она.
Но он действительно изменился. Как-то поутих. Я замечала, что он часто бросает на меня печальные взгляды. Я тоже много думала о нем. Именно это как раз и была одна из причин, по которой я не хотела оставаться с ним наедине.
Настал август, и примерно в это время я стала замечать в Лизетте некоторые изменения. Порой, она казалась несколько старше своего возраста, а иногда становилась очень бледной, с ее щек сходил румянец, придававший ей очарование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110