Соломенный венец сидел на голове немного кривовато, но сплетен был искусно. Половины того, что выкрикивала толпа, я не понимала, но в основном это были непристойные комментарии по поводу ее профессии. Я уставилась на мадам Ружмон, сидевшую на осле с некоторой беззаботностью, глядевшую сквозь толпу. Она сохраняла определенное достоинство, которым нельзя было не восхищаться. Я ожидала, что в любой момент кто-нибудь стащит ее с осла, но никто не решился; вообще в толпе царило довольно миролюбивое настроение. Барабанщик продолжал бить в свой барабан, и кто-то затянул песню, подхваченную всей толпой.
— Я не могу разобрать слова, — пожаловалась я Шарлю.
— Это к лучшему, — ответил он с улыбкой, затем взял меня под руку. — Пора, — сказал он. — Этого достаточно.
— Вы привели меня сюда специально, чтобы я посмотрела, да?
— Я привел вас сюда, потому что мне нравится ваше общество, а вам в свою очередь нравится мое. Ну, а это было дополнительным развлечением.
— Для мадам Ружмон это не было развлечением.
— Такое с ней случается не впервые, насколько мне известно.
— И это не заставило ее оставить свою профессию?
— Нет, Боже милосердный! Для того чтобы эта деловая женщина отказалась от столь доходного дела, нужны куда более суровые меры.
— Какой позор, когда тебя таскают вот так по улицам… И все знают…
— Приберегите свое сострадание. Завтра же она вновь возьмется за старое.
— Но теперь, когда все знают… неужели не предпримут никаких мер?
— Вряд ли.
— Но разве ее занятие не противозаконно?
— Знаете, Лотти, я кое-что вам сообщу. У нее есть высокопоставленные друзья. У нее есть весьма фешенебельное заведение возле Кур-де-Рена, которому покровительствуют влиятельные люди. Они не захотят, чтобы это заведение прикрыли, что, видимо, произошло бы, если бы за нее взялся суд.
— Понимаю. Значит, если бы она была бедной сводней, она считалась бы преступницей?
— Видимо, так. Но в данном случае дело кончится тем, что она слезет со своего осла и спокойненько примется за старое.
— Но это так… несправедливо.
— Но благоразумно. Она сильная женщина и, несомненно, миролюбивая. Ведь вы же восхищались этими статуями, не так ли? И желали посмотреть, каким образом эти добродетели воплощаются в жизнь? Дорогая моя Лотти, у нашего короля до последнего времени имелся собственный сводник. Ле Бель, его камердинер, находился в постоянном поиске красоток, которые пришлись бы по вкусу нашему Луи. В северном крыле дворца для них есть тайная комната, она так и называлась «капкан для птичек», вот там-то и содержались молодые девушки, чтобы король мог навещать их, когда ему заблагорассудится. Это было еще до того, как построили Олений парк, тогда решили, что Луи лучше держать своих девушек подальше от дворца. Вся Франция знала об этом. Такие вещи не удержишь в тайне. Так в ком же могут вызвать благородный гнев действия мадам Ружмон?
— Если девушки идут на это добровольно, я полагаю, что это не то же самое, как если их затаскивают силой…
— Силой? Это было бы не по-джентльменски. Вы можете быть уверены в том, что все эти девочки в «капкане для птичек»и в Оленьем парке находились добровольно. Некоторое время службы… а затем вознаграждение. Неотразимые аргументы.
— А те, кого заманивали в комнаты под предлогом гадания?
— Некоторых приходилось убеждать. Но девушек, которые ходят к гадалкам, можно отнести к искательницам приключений, разве не так?
— Полагаю, мне следует благодарить вас за то, что вы отправили нас домой.
— Вам действительно следовало бы сделать это. Как мило, что вы этого еще не забыли. Возможно, вам представится случай проявить свою благодарность.
— Давайте ограничим ее словами.
— На данный момент, — сказал он. Когда мы шли по улице, он заметил:
— Это лихорадочное настроение в связи с бракосочетанием все еще парит в воздухе, оно не уляжется до тех пор, пока им не устроят фейерверк.
— А мы сможем видеть его из отеля?
— Оттуда плохой вид. Давайте прогуляемся. Вечером на улицы выйдет весь Париж. Я знаю, что мы сделаем. Мы вновь соберем нашу маленькую четверку: Арман, вы, Софи и я. Вам, видимо, это понравится, не так ли?
Я вынуждена была согласиться-с ним. К сожалению, когда мы вернулись домой, выяснилось, что Софи и моя мать уже вернулись.
— Мы немножко прогулялись, — сказал Шарль. — Сегодня такой прекрасный день.
Софи, не отрываясь, смотрела на меня.
— Я пришел сюда, чтобы предложить вам совершить совместную прогулку, — продолжал Шарль, улыбаясь Софи.
— Неужели вы забыли? Ведь я говорила вам, что собираюсь пойти к портнихе.
— Я полагал, что вы пойдете после обеда.
Он подошел к ней и положил ей руку на плечо.
— Как мило вы выглядите сегодня, — сказал он. — Должно быть, вам опять шьют какие-нибудь прекрасные платья?
В ответ она улыбнулась, и ее подозрения мгновенно развеялись.
«Ну какой же он лжец! — подумала я. — И какой хороший актер! Бедная Софи, остается надеяться, что ей не доведется пережить разочарования».
НЕСЧАСТЬЕ НА ПЛОЩАДИ
Настал день фейерверка, и все мы с нетерпением ожидали наступления сумерек.
Арман сказал, что нам надо попытаться пробраться как можно ближе к площади Людовика XV, и они с Шарлем начали спорить, не лучше ли будет воспользоваться наемным экипажем.
— Нам ни за что не удастся проехать по этим узеньким улочкам, — сказал Арман, — там будет слишком много народу.
— Тогда мы пойдем пешком, если дамы не будут возражать.
Софи и я не возражали.
— Наденьте плащи, — посоветовал нам Шарль, — мы не должны выделяться в толпе. И будьте повнимательней, поскольку по улицам будут шнырять карманники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110