Зная характер императрицы, нетрудно предположить, что она не потерпит подобного вмешательства в дела государства.
– Императрице видится заговор под каждой кроватью, – сухо заметил д'Эон.
– Кроме того, она ревниво относится к возрастающему влиянию Екатерины, не говоря уже о женском очаровании и привлекательности последней, – начал было Лопиталь, но тут раскрылась дверь. Распахнувший ее лакей отодвинулся в сторону, пропуская мимо себя человека в темной помятой одежде и высоких дорожных ботфортах, который, прихрамывая, пересек комнату.
– Месье де Бонвиль! Рад вас снова видеть! – Посол приветливо осклабился и протянул гостю вялую руку.
– Анри, дорогой! Как ты себя чувствуешь? Иди, погрейся. Устал, наверное, как собака. Вина, может быть? – Д'Эон переставил стул поближе к печи. – Садись и оттаивай! Как доехал? Видел по дороге где-нибудь военные действия? Да, рана, как рана?
Генрик, улыбаясь, ждал, когда его друг замолчит. Он протянул ладони к огню и со вздохом удовлетворения откинулся на спинку стула.
– Как приятно сидеть, когда тебя не подкидывает и не швыряет из стороны в сторону, – сказал Генрик. Глаза его воспалились и покраснели от сверкания снега, после полутора тысяч миль езды по бездорожью, все мышцы тела болели.
Маркиз де Лопиталь исподволь рассматривал Генрика. У того был крайне утомленный вид. Выражение напряженности не сходило с исхудавшего лица, на фоне его грязной серой кожи резко выделялся шрам. Парика на Генрике не было. Посол со спазмом отвращения вспомнил, что Генрик так ходил и в Париже, даже не удосуживаясь при этом хотя бы припудривать волосы. «Мужлан, – подумал он с неодобрением, – деревенский мужлан». Время от времени Генрик с исказившимся от боли лицом хватался за бок. Но веселая болтовня д'Эона все-же заставила Генрика улыбнуться, а когда тепло и вино разлились по его разбитому телу, на щеках появился слабый румянец.
– А что там, в Париже, Анри?
– Как тебе известно, я пробыл там недолго, всего лишь несколько недель, да и то преимущественно в постели, но из того, что я видел, могу заключить, что там, как обычно, весело.
– А Туанон?
– Шлет тебе тысячи приветов.
Лопиталь, которому надоела их болтовня, вмешался в разговор.
– Как ни приятно слушать ваш рассказ о Париже, мне все же придется попросить вас отложить воспоминания до другого времени. Час поздний, меня еще ждет работа, а вас, месье, если ваша внешность не обманчива, постель. Прежде всего, привезли ли вы письмо от герцога?
Генрик вытащил из кармана письмо и вручил послу.
Тот повертел его в руках и, не распечатывая, начал постукивать им по руке.
– Я вас не задержу. Но прежде, чем месье д'Эон покажет отведенную вам комнату, мне хочется напутствовать вас парой слов, – сказал посол жестким голосом, в котором не осталось ни следа от первоначальной любезности. Генрик постарался собраться с мыслями и сжал руки в кулаки, чтобы прогнать сонливость и суметь вникнуть в смысл холодной повелительной речи посла.
Тот говорил, что Генрик обязан преуспеть в том, в чем в прошлый свой приезд потерпел неудачу. Что сюда, в Петербург, его прислали с одной-единственной целью – добиться расположения Екатерины и побывать в ее постели.
– Говорят, что граф Понятовский наскучил ее высочеству. Но они, а главное Хенбери-Уильямс, несомненно продолжают пользоваться большим влиянием. – Тут Лопиталь сделал паузу, подошел к письменному столу и вынул из ящика еще какую-то бумагу.
– Вот, – сообщил он, – копия письма ее высочества сэру Чарльзу Хенбери-Уильямсу, написанного незадолго до его отъезда в Англию. Я зачитаю лишь небольшой отрывок: «...и не пропустить возможности направить Россию по пути, ведущему ее к отвечающим интересам России цели – к дружескому союзу с Англией», – он пропустил несколько строк. – А теперь, господа, я прошу вашего особого внимания, – и он медленно и многозначительно прочитал: «...перед лицом общего врага – Франции, могущество которой покрывает Россию позором».
При общем молчании он положил бумагу обратно в ящик.
– Точка зрения ее высочества изложена, по-видимому, совершенно ясно.
– Помилуйте, она пишет так, словно она уже императрица, – с некоторым изумлением заметил д'Эон.
Посол на мгновение задумался. Генрик подавил могучий зевок.
– Когда ее величество скончается, – продолжал Ло-питаль, – мы, может статься, будем свидетелями дворцового переворота, подобного тому, что в сорок первом году возвел на престол саму Елизавету. И я могу биться об заклад, даже предложив в качестве ставки свою должность посла, что великого князя Петра до правления государством не допустят.
Он вытер свой длинный нос маленьким надушенным платочком.
– Если императрица скончается в обозримом будущем и ее преемницей станет Екатерина, нам вдвоем важно привлечь великую княгиню на сторону Франции. Понимаете, месье?
Генрик кивнул.
– Стоящая перед вами задача не так уж неприятна, – легкая холодная улыбка тронула губы Лопиталя. – Говорят, что ее высочество женщина влюбчивая и пылкая.
– Вы, наверное, знаете, что я когда-то был с ней знаком, – нерешительно проговорил Генрик. Все помолчали: ведь когда это было – в далеком детстве! С тех пор сколько воды утекло!
– Вряд ли она вас узнает сейчас. Особенно с этим шрамом, – без обиняков брякнул д'Эон.
– Наш долг – попытаться сделать все, что в наших силах, – откликнулся Лопиталь.
– Отоспавшись, я, может, и осмелею настолько, что смогу попробовать свершить чудо. – Генрик улыбнулся, д'Эон расхохотался, но посол оставался серьезным.
– Ваша храбрость на поле брани и... э-э-э... в прочих сферах не осталась незамеченной, – лукаво заметил посол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120